Круть (с разделением на главы)

— Благослови вас господь, — сказал Ломас. — Какое счастье, что вы будете молиться за нас так долго.

— Так при чем здесь мир духа? — спросил я.

— Терпение, Маркус, — ответила мать Люцилия, — всё по порядку. Как вы считаете, чем занимаются монахини и монахи баночных орденов?

— Никогда не интересовался этим вопросом.

— Они ме-ди-ти-ру-ют, — сказала мать Люцилия, выговорив слово по складам. — Знаете, что это значит?

— Примерно. Сидеть у стены и ни о чём не думать.

— Нет, — ответила мать Люцилия, — не совсем так. Не путайте буддийскую медитацию с католической. То, что практикуют буддисты, есть простое угнетение высших функций мозга. Человек, так сказать, добровольно отвергает свою второсигнальную божественность, перестает раздумывать о вечном и переживает бессмысленное блаженство по ту сторону добра и зла. В точности как животное.

— А как медитируют католики?

— О, — сказала мать Люцилия, — это неисчерпаемая тема. У нас есть разные методы и подходы. Например, «Лектио Дивина». Божественное чтение. Мы медитируем над отрывком Писания, размышляя о различных уровнях смысла. Это позволяет встретиться с Богом через рассудок. Или «Исихия». Иисусова молитва. Почти как ориентальная практика мантр, только развернутая в правильном направлении. «Розарий» — набор медитативных молитв, повторяемых в определённой последовательности…

Ломас осторожно поднял руку, но мать Люцилию было не остановить.

— «Экзамен совести», — продолжала она, — это попытка мысленно пересмотреть свою жизнь в свете веры. Вы обдумываете отношения с другими людьми и так далее. «Тихая Молитва» — молчание перед Богом, открытость Ему и бессловесное призывание Святаго Духа. Близка к этому и контемпляция, хотя в ней есть особенности. Духовной медитацией можно считать виртуальное путешествие по святым местам или тематические симуляции наподобие «Моисея в Красном море», «Назарета» и так далее…

— Мы знаем, как огромен арсенал католического учения, — сумел наконец влезть Ломас.

— Влияет ли на подобные практики баночный модус? — спросил я. — А то про монахинь ходят разные слухи.

— Хороший вопрос, — ответила мать Люцилия. — Про баночных монахинь и монахов действительно говорят много дурного. И кое-что, увы, соответствует действительности. Если вы хотите тешить бесов, в цереброконтейнере это делать гораздо удобнее. Следов практически не остаётся, если не считать шрамов на грешной душе. Но если вы действительно устремлены ко Всевышнему, вам тоже проще.

— Почему?

— Баночные монахини и монахи, по сути, уже освобождены от оков плоти. При правильной гормональной настройке многие из них быстро достигают в личной симуляции вершин святости. Со всеми сопутствующими переживаниями.

Ломас осенил себя крестным знамением. Мне пришло в голову, что он подумал не о баночных святых, а о себе — и своей долгой корпоративной вахте.

— Поскольку духовные достижения баночных подвижников трудно повторить на земле, — продолжала мать Люцилия, — мы не слишком их афишируем, чтобы не вводить наземную паству в соблазн. По этой причине, подтверждая святость баночных подвижниц, Римская Мама уже много лет пользуется секретными буллами.

Ломас кивнул с таким видом, словно половина этих булл была посвящена ему.

— Итак, — сказала мать Люцилия, — общую ситуацию вы представили. Дальше я буду говорить о двух кармелитках, сестрах Терезе и Марии.

— Кармелитки — это кто? — спросил я.

— Орден, практикующий медитативную молитву. Они превосходят на этом поприще даже бенедиктинцев и иезуитов. Сёстры Тереза и Мария к тому же терезианки, то есть исповедницы святой Терезы Авильской, а это духовное сердце ордена.

— Воистину, — сказал Ломас. — Каждое их переживание чрезвычайно важно для нас всех.

— В прошлом году, — продолжала мать Люцилия, — сёстры Тереза и Мария ушли в трёхмесячный слепоглухой ритрит в традиции «Лектио Дивина».

— Слепоглухой в каком смысле?

— Для баночниц это значит, что визуальный и зрительный каналы отключаются вообще. Медитатор повторяет про себя отрывки из канона, заученные наизусть. Через некоторое время он начинает различать картины и звуки, созданные его умом. Если объектом подобной медитации становится отрывок из священного писания, это… Даже не знаю, с чем сравнить.

— Экранизация, — предположил я.

— Ну… Если экранизация, то очень особенная. Отрывок из писания превращается в многомерный объект, раскрывает свои явные и неявные смыслы — и ведет наших подвижниц к инсайтам, недостижимым на поверхности планеты.

— А над каким отрывком они медитировали?

— Знаете, — ответила мать Люцилия, — опытные монахини часто берут расширенную тему — не просто какую-то одну цитату, а весь, так сказать, смысловой кластер вокруг.

Ломас сложил руки перед грудью и придал лицу ещё более благоговейное выражение.

— Исходной точкой было Первое Петрово послание, глава три, стих девятнадцать:

«К предвозвестившим духам, сидевшим в темнице, Христос сошёл и проповедовал им». Также в послании к Ефесянам, четыре-десять, сказано, что Иисус «восшёл выше всех небес, чтобы наполнить всё…» Вы понимаете?

Я отрицательно покачал головой.