Круть (с разделением на главы)

Она положила чемодан на землю и раскрыла его. В чёрном поролоне розовели два цугундера. Третьего стилета не было — вместо него темнело пустое гнездо. В углублении покоилась ободранная каска для фембокса с тремя гнёздами на темени.

Дарья повернулась к офицеру, но тот был уже далеко. Обычное сердобольское воровство. Или просто разгильдяйство и хаос. В сущности, одно всегда перетекает в другое.

Дарья вщёлкнула оба стилета в разъёмы, надела каску, застегнула ремешок под подбородком и неспешно пошла вперёд.

— Кукер! — позвала она, когда до берёзы на границе тумана остался десяток метров. — Чуешь меня, Кукер? Я пришла.

Я не был уверен, что омнилинк транслировал переживания заточницы без искажений (здесь возможны девиации по множеству причин, включая личную химию и гормоны), но страха Дарья не испытывала точно.

С первого раза Кукер не ответил.

Дарья миновала берёзу, задержалась на границе чёрного тумана, а потом смело в него вошла.

— Эй! Вылазь, пернатый! Сейчас щи из тебя делать будем.

Налетел порыв ветра.

Вдруг какая-то сила оторвала Дарью от земли и понесла вверх и в сторону. Сперва Троедыркина ещё видела лес, речку, даже домики свинофермы недалеко от ветроколонии — но скоро вокруг сгустилась непроглядная темнота. А затем в центре тьмы возникла голова Кукера в древнем бронзовом шлеме.

Она была огромна. Дарья полетела вокруг неё по спирали, как крохотный планетоид — но Кукер вращался вокруг своей оси так, что она всё время видела его лицо.

«Круть, — вздохнула про себя Дарья. — И тут круть. Везде у этих членомразей одно и то же». Кукер выглядел величественно. Его глаза были закрыты. Дарья заметила над шлемом лиловый плюмаж. Он очень походил на гребень динозавра, в которого Кукер превратился во время памятной мезозойской встречи.

«Отоварили тогда — и сейчас отоварим», — подумала Дарья.

Кажется, эта извечная русская мысль долетела не только до меня, но и до Кукера. Его глаза открылись.

— Шлында, — улыбнулся он. — Пришла? Я знал, что придёшь.

— Я тебя сегодня кончу, пернатый, — сказала Дарья. — Приготовься. Молись своему петушиному богу.

Кукер рассмеялся.

— Мне даже пальцами не надо щёлкать, чтобы ты исчезла, — ответил он. — Вот вообще исчезла, как будто тебя никогда не было. Но ты ведь знала, что я захочу с тобой почикаться?

— Знала, — кивнула Дарья. — Это тебя и погубит.

Кукер захохотал ещё громче.

— Сейчас, шлында, — сказал он, — я тебе свой новый петушатник покажу.

Дарью рвануло к Кукеру — и произошла удивительная вещь. Я думал, что Троедыркина просто врежется в его голову, но вместо этого она стала приближаться к ней по касательной, словно входящий в атмосферу метеор.

Скоро Кукер сделался так велик, что черты его лица уже невозможно было различить. Он превратился в планету. Внизу сгустилась дымка облаков, приблизилась, понеслась со всех сторон, и Дарья полетела сквозь тучи. Её одежда почти не шевелилась от ветра — происходящее, скорей всего, было иллюзией.

Появилась тайга и редкие нити лесных рек. Земля надвигалась всё быстрее, и скоро Дарья увидела крошечный хоровод гипсовых бородачей в зарослях — они всё так же улыбались неведомой истине.

Арки, беседки, агитплакаты заброшенного мемориала — а потом забор и колючка ветроколонии номер семьдесят два.

Колония выглядела непривычно. На всех велорамах сидели зэки и зэчки — и яростно крутили педали. Люди казались изможденными, словно много дней не ели. Их головы походили на обтянутые пергаментом черепа. Но при этом они улыбались совсем как бородачи в гипсовом хороводе — и точно так же вглядывались во что-то невидимое и прекрасное. Мягкий свет озарял изнутри их лица, будто за каждым горела свеча.

Несомненно, Кукер с Ахиллом ввели этих бедняг в транс.

Пропеллеры всех ветробашен крутились.

И вот ещё странность — теперь я не видел никакого смерча вокруг ветроколонии. Небо было ясным.

Последний рывок. Моё внимание, как нить сквозь игольное ушко, прошло через окно барака, и мы оказались в хате, которую Дарья помнила по первому визиту.

Я почувствовал, как ёкнуло её сердце.

Сила, доставившая нас сюда, поставила Дарью на пол — лицом к петушатнику, блестящему своими банками, бюстами и цветочными гирляндами.

Над верхней шконкой в позе лотоса парил Кукер. Его глаза были закрыты, но он знал, что Дарья уже здесь.

— Здравствуй, шлында, — сказал он.

— Здорово, пернатый.

— Чё у тебя два пикала-то осталось? Ты же не Двоедыркина. Где третья пика?

— Кум украл, — ответила Дарья. — А твои членомрази где? Почему барак пустой?

— Все крутить ушли, — улыбнулся Кукер. — Не могу я ребят удерживать, если у них такое желание в сердце. Угол-то теперь наш.

— Обучили тебя твои черти, — сказала Дарья. — Вижу, что хорошо обучили.

— И тебя обучим. Умно сделаешь, если пойдёшь крутить со всеми. Я тебе слив, конечно, засчитаю, но будешь покеда в живых. А потом могу в свиту взять.

— Я не для того тебя искала, пернатый. Поквитаться надо.

— Да я тебя одним гребнем прихлопну, дура, — ответил Кукер. — Не вставая.