Крутые горки XXI века: Постмодернизация и проблемы России

«Подобная вера отвратительна, — наверняка скажет значительная часть консервативных читателей, дойдя до этого места, если еще раньше не бросит просматривать текст, содержащий столь неприкрытую апологетику американского образа жизни. — То, что описал Фергюсон, и церквями-то назвать нельзя».

Такие читатели, бесспорно, правы. Для тех, кто ценит в религии традицию и возможность соприкоснуться с истоками древней веры, подобное бегство по конкурирующим между собой храмам в поисках «духовного продукта», оптимально удовлетворяющего потребности, абсолютно неприемлемо.

Однако другой читатель, возможно, скажет: «Это любопытно. Мне нужен Бог, а не старый надоевший обряд. Я хочу верить так, как мне подсказывает душа, а не так, как подсказывает священник, которого я давно не уважаю за откровенную корысть и пренебрежение моими духовными проблемами. Я ведь друга или любимую женщину долго выбираю, стремясь сойтись душами. А “врачевателя души” мне предлагают по разнарядке, идущей сверху, без всякой возможности выбора. Нет, уж лучше я поищу ту Церковь и того батюшку, который мне ближе».

Данный читатель тоже, конечно, прав. Любовь к женщине может погубить неугомонная теща, стремящаяся вторгаться во все дела молодой семьи. И точно так же любовь к Господу могут погубить его недостойные служители, которых сейчас пруд пруди — что в нашей церкви, что за рубежом. Немало людей, искренне стремящихся к Богу, сегодня фактически изгнаны из Церкви, поскольку они не хотят веровать так, как им навязывают. В итоге люди остаются в одиночестве, лишаясь духовной поддержки общины, столь ценной в настоящей вере.

А может существовать еще и третий читатель, который скажет, что не способен веровать так, как веровали его предки, существовавшие в мире, не знавшем современной науки и множества технических открытий.

Нам кажется, будто подобный модернист неизбежно уходит из Церкви, поскольку никто не сможет доказать ему, что Бог сидит на небе. И впрямь, принять религию в традиционной форме его сознание откажется. Однако потребность в вере у человека существует независимо от работы сознания. А потому многие модернисты готовы будут принять Церковь, если она всерьез трансформируется и предложит смотреть на мир по-другому, чем смотрели наши отцы и деды.

Кстати, ведь даже самые консервативно настроенные наши современники во многом веруют не так, как верили первые христиане. Суть веры остается неизменной на протяжении тысячелетий, но формы ее обязательно меняются, приспосабливаясь к постоянно модернизирующемуся миру.

Человек для Церкви или Церковь для Человека?

В общем, разнообразие Церквей — это не коварный план американцев по разрушению веры, а естественная реакция на трансформацию человека. На то, что мы в XXI веке стали очень разными. И, соответственно, разными являются наши духовные запросы. Тоталитарный строй способен ломать человека, подгоняя его под единый стандарт, и тогда он вполне может обойтись единой религией или даже квазирелигией, которой был советский марксизм. Но  строй не тоталитарен, то Церкви волей-неволей приходится трансформироваться и двигаться за изменением потребностей человека, как двигается за изменением потребностей любой производитель товара, не желающий обанкротиться.

«Реформация в Европе имела национальный характер, — пишет Фергюсон, — и привела к появлению государственных церквей вроде англиканской или шотландской. А в США религия и государство всегда были разделены, что допускало открытую конкуренцию многочисленных протестантских сект. Это, вероятно, лучшее объяснение странной смерти религии в Европе. В религии, как и в бизнесе, монополия неэффективна — даже если в некоторых случаях существование государственной религии увеличивает степень религиозной активности (там, где правительство щедро субсидирует церковь и слабо контролирует назначение священнослужителей). Чаще конкуренция на свободном религиозном рынке поощряет новшества, направленные на то, чтобы принадлежность к общине и участие в богослужениях лучше отвечали запросам людей. Вот это и сохранило религию в Америке» [Фергюсон 2014: 367].

Разнообразие Церквей — это не коварный план американцев по разрушению веры, а естественная реакция на трансформацию человека. На то, что мы в XXI веке стали очень разными и, соответственно, разными являются наши духовные запросы.