Крутые горки XXI века: Постмодернизация и проблемы России

Когда Россия столкнулась с экономическими санкциями и возникли опасения насчет насыщенности нашего рынка качественными западными товарами, сразу раздались призывы ограничить потребление. Не просто количественно снизить объем покупок, а, скорее, пересмотреть наши жизненные стандарты в духовном смысле. Так, известный иерарх, идеолог Русской православной церкви протоиерей Всеволод Чаплин заявил о необходимости перестать гнаться за западным стандартом потребления и противопоставить этому собственный вариант общественного устройства на основе высшей правды [В РПЦ 2014].

Лично мне эта идея симпатична. Высшая правда лучше погони за потреблением. Но возникает вопрос, насколько реалистичен подобный подход? Почему в XXI веке мы так налегли на потребление? Случайность ли это? Порча общественных нравов? Или же проявление закономерного процесса, связанного с глобальными переменами общественного устройства?

А Васька слушает, да ест

О формировании общества потребления на Западе заговорили после Второй мировой войны (в 1950-1970-х годах), когда экономика стала быстро расти и производить множество новых товаров (автомобилей, бытовой техники, синтетических тканей), а государство при этом так перераспределяло доходы в пользу бедных, что миллионы простых людей получили реальный доступ к товарам. Если в старом капиталистическом обществе, согласно жуткой картине, нарисованной марксизмом, одни работали, не разгибая спины, а другие потребляли, не покладая своих загребущих рук, то в новом обществе потребления сформировался многочисленный средний класс, имевший возможность покупать целый ряд товаров, которые раньше были доступны лишь хорошо обеспеченным слоям населения. Машина, дом, телевизор или холодильник у представителя среднего класса были значительно ниже рангом, чем у богатых, но сама гонка потребления оказалась в принципе доступна для тех миллионов людей, которые во времена Карла Маркса и Фридриха Энгельса имели лишь самый минимум благ, необходимых для выживания.

Мы вместе с жителями Восточной Европы предпочли общество потребления старому, опостылевшему за время дефицитов социализму. Объем товаров, ввозимых из-за рубежа в Россию в эпоху длинного нефтедоллара, поражает воображение иностранных экспортеров, которые раньше и не надеялись на появление столь прожорливого рынка.

Это было, бесспорно, столь важным социальным событием, что сотни книг ведущих ученых и публицистов анализировали возникновение общества потребления. В массовом сознании постепенно утвердилась мысль о том, что мир сильно изменился и что он ныне совсем не такой, как в те годы, когда пролетариям нечего было терять, кроме своих цепей.

Тем не менее эти массовые представления об обществе потребления оказались поверхностными. Люди видели, что они ныне живут в потребительском смысле лучше, чем жили их отцы и деды, но мало кто понимал, каковы истинные причины столь массового увлечения потреблением. Это непонимание породило весьма упрощенные представления о возможности потребление сократить.

Задолго до протоиерея Чаплина сотни идеологов в разных странах мира говорили о необходимости жить высшими ценностями, а не ценностями товарными. И также говорили о том, что человеку в этом мире надо в первую очередь быть самим собой, а не просто владельцем неограниченной массы материальных благ. «Счастье и радость — это не удовлетворение потребности, проистекающей из физиологической или психологической недостаточности, — писал Эрих Фромм, — они не освобождение от напряжения, а спутники всякой продуктивной деятельности; в сфере мышления, чувств, поступков» [Фромм 1993: 147]. И сегодня журналисты рисуют порой ужасающую картину быстрого разрастания кошмарной идеологии «потреблятства» [Де Грааф, Ванн, Нэйлор 2003].

Впрочем, сколько ни твердили об этом великие умы современности, ничего хорошего на практике не получалось. С каждым десятилетием все новые и новые страны втягивались в общество потребления, прощаясь с разного рода великими идеями прошлого. Испанцы расстались с франкизмом, аргентинцы — с хустисиализмом, и даже ряд азиатских стран (особенно в районе Персидского залива) отошел от строгих исламских религиозных стандартов в пользу стандартов потребительских. И мы вместе с жителями Восточной Европы предпочли общество потребления старому, опостылевшему за время дефицитов социализму. Объем товаров, ввозимых из-за рубежа в Россию в эпоху длинного нефтедоллара, поражает воображение иностранных экспортеров, которые раньше и не надеялись на появление столь прожорливого рынка.