Крутые излучины (сборник)

– Спасибо, Александр Иванович. Я рад, что вы всё понимаете. До свидания. Успехов в работе, – снова приветливо прозвучал голос инструктора.

Директор опустился в кресло.

«Где же их взять? – нетерпеливо продолжала работать мысль. – Из цеха нельзя. Со стройки тоже. Конструкторский отдел – мозговой центр. Откуда их брать?»

– Вера Ивановна, кого раньше направляли в совхоз? – спросил он через внутреннюю селекторную связь.

– Конструкторов и испытателей, у меня даже списочек есть.

Александр Иванович взял список и вызвал начальников.

– Присаживайтесь, пожалуйста. Я хочу с вами посоветоваться, кого отправлять в совхоз.

Начальник конструкторского отдела сорвался на повышенный тон:

– Никого, пусть сами работают! Мы же им технику поставляем.

Начальник отдела испытаний сурово отметил:

– Естественно, надо посылать тех, без которых не остановится производство. Я предлагаю научных сотрудников. Будем менять через две недели, а вернутся – наверстают упущенное.

– Зачем после навёрстывать? Пусть берут с собой блокноты и там на свежем воздухе думают, не упускают момент, – пошутил начальник конструкторского отдела.

Около часа они обсуждали, кого послать, получилась сборная команда из всех подразделений. Подписывая приказ, Александр Иванович с горечью вдруг подумал: «Не тех людей мы им посылаем. Землю нужно успеть понять, а они её – штурмом брать. Надо срастаться с деревней, а мы от неё удаляемся с таким авральным подходом». Взгляд его снова скользнул на часы. Но мысль, не приняв их торопливый ход, пошла в глубину: «Когда же это случилось? Мы из деревни, оттуда, а она к нам сюда. Мы от неё ловчее, а она нас больнее».

Вошла секретарша и предложила чашечку кофе. Зелёный мигающий огонёк электронных часов, как счётчик, показывал время периодически меняющимся числом. Александр Иванович только теперь понял, почему он так гипнотически смотрит в него. «Течёт, словно песок, торопит». Не нравились в этих часах строгая однозначность и суета. Человеку интереснее относительное время, которое неотделимо от прошлого или связано с будущим. Наверное, это было ясно ему оттого, что в душе оставалась неудовлетворённая разница между тем, что хотелось, и тем, что в действительности совершалось. И это бегущее время, словно беспощадная песочная пыль знойной пустыни, обжигая, не давало покоя и вызывало постоянную жажду раздумий и переживаний.

Александр Иванович выпил кофе, успокоился и начал пересматривать почту, которую Вера Ивановна, уходя домой, положила ему на стол.

В основном это были письма с запросами на новый копатель картофеля, писали по-разному, но все об одном и том же: «Окажите, пожалуйста, помощь», «Срочно необходимо», «Просим Вас». Откладывая в сторону письма, присланные из хозяйств, в правом верхнем углу листа тонким почерком он ответил: «Получать через объединения сельхозтехники, в установленном порядке». На письмах, полученных с вертолётного завода, завода полупроводниковых приборов и других городских предприятий, изъявивших желание иметь свой копатель, он коротко написал: «Отказать». Теряя ещё одну возможность оказать помощь деревне, Александр Иванович откинулся в кресле и закурил. Ему стало жалко деревню и вместе с ней самого себя за то, что не может забыть того, что там происходит, не может прервать бесконечные переживания и воспоминания детства.

В этот вечер о заводе совсем не думалось. Оттачиваясь до афоризмов, в душе вскипали одни и те же слова: «Деревня не любит городских, как город не принимает деревенских. Есть одни, а есть другие».

Через две недели Александр Иванович получил письмо от отца. Неровным, разломанным почерком он писал: «Здравствуй, дорогой сын Александр. Пишу я тебе с одною просьбой, может, ты сможешь достать средство. В этом году и до нас добрался пчелиный клещ, варроатоз по-научному. Говорят, кислотой можно выжечь, да уж больно тонкое дело. Может, отыщешь инструкцию, а иначе мы будем без мёда. В остальном живы и здоровы. Пока ещё трудимся. Только не знаем, надолго ли, хозяйство стало трудно держать».

Ещё отец писал, что у них открылась охота и много уток, грибов. А заканчивал он письмо словами: «Жду тебя вскорости после получения моего письма. Приезжай, новая дорога к нам потихоньку строится. Крепко обнимаю. Твой отец».

Через два дня Александр Иванович достал муравьиной кислоты и журнал, где было опубликовано, как ею пользоваться. И в ближайшую пятницу, после двенадцатичасового переезда вышагивал он по разбитой, недостроенной дороге, высматривая через дальний лес первые признаки опустевшей деревни. Навстречу – знакомое с детства раздолье, влёкшее к освобождению от однообразных раздумий. Впереди подпрыгнула крыша отцовского дома. Ещё немного – и окна его таращатся, словно глаза.

Александр Иванович снял ботинки и пошёл босиком. Ступая по маленьким камешкам, песку и глине, он чувствовал тепло родной земли – земли, на которой он вырос.