Крутые излучины (сборник)

Закружились в моей голове хороводы, раскачалась глубинная память, зазвучали, как из Интернета, ранее знакомые народные песни. Звучат хоры во все концы. От масштаба Дома культуры до районного, потом областного и вот российского масштаба. Северный русский народный хор, Русский народный хор имени М.Е. Пятницкого, Кубанский казачий хор, далее государственные, академические, орденоносные и многие, многие другие. Пожалуй, это песенно-программирующее действо сильнее, чем когда-то звучали колокола по всей Руси Великой…

Уезжать из деревни в город – вынужденное желание. Отпуск, как жизнь, имеет счастливое начало и грустный конец. Прибавилось физических сил, даже испытываешь мышечную радость от совершаемых движений и перемещений. Расширилась эмоциональная аура, освободилась она от угловатостей и округлилась. Вертикаль духовного восхождения приобрела бесконечность для штурма самых крутых высот.

Помолился на прибранной могилке родителей, попрощался с домом, обнялся до следующей встречи с закадычными друзьями. Упаковал банки с приготовленным вареньем из черники, малины и земляники, поставил в багажник засоленные и свежесобранные грибы лисички, подаренный мёд примостил в самом удобном месте, набрал фляги родниковой воды. Обмыл автомобиль, закрыл на замки все двери дома, оставив внутри чисто убранную обстановку и полбутылки водки для старшего брата с надписью: «Принимай эстафету». В этот раз собрал горшки и ухваты, кочергу и маслобойку – отчищу и размешу на даче как память и антиквариат ушедшей эпохи. Со слезами на глазах и комом в горле выехал на издолбленный асфальт местной дороги и покатил восвояси.

Долго ещё во время пути, как в коробке передач, внимание переключается то вперёд, то назад. Мир города и деревни сопоставляется и попеременно отслеживается то положительными, то отрицательными знаками. Бегущая под машину дорога, как взлётная полоса, воспринимается только параметрами ускоряющегося движения. Прошлая и будущая реальность, словно на лобовом стекле, прокручивается в воображении.

Город манит своей ухоженностью, приманками цивилизации. Как прикормленный егерями на пшенице и ячмене кабан, становлюсь на тропу более удобной жизни, срок которой может быть укорочен метким стрелком, ловцом не им дарованной жизни. Боже, храни нас в случайном нашем движении, продли наши сроки на нашей земле и в памяти вечной!

Визитёры

Этот визитёр – животное всем известное. Однако в последнее время с особой любовью в газетах и журналах стали помещать уникальные фотоснимки его, стоящего на задних ногах, упёршегося передними в забор, тянущего зелень с культурного огорода. Видел я фотоизображения классической стойки козлов в одиночку, парами, тройками – все с остроумно-восхитительными или юморными подхвалами.

Вспомнилось детство. Мальчишки, которые пили коровье молоко, дразнили тех, кто пил козье. И хотя они знали, что козье молоко полезнее, где-то в душе всё ж обижались, что им выпало козлиное счастье. Коз разводили те, кто не в силах был прокормить корову. Козёл по сравнению с коровой более проворный и характерный, сам себя окормляющий. И вид, и манеры все говорят о его превосходстве. Видно, что мнит он себя лучшим из всех животных. Корова в жизни приноровилась иначе: даёт много молока, нетороплива, послушна, любит и источает доброту и ласку.

В отжившей свой век деревне моих родителей коров не осталось, единственная соседка продала последнюю бурёнку и завела стадо коз. Стоило мне в огороде замешкаться и оставить неприкрытой калитку, как тут же пронырливая порода этим воспользовалась. Стала сметать картофельную ботву и капусту, то всю подряд, а то – рассматривая и разыскивая повкуснее.

Но вот надменные натуры – войти в огород хватило ума, а выйти – не знают путей. Я застал их врасплох. Испугались, конечно, стали трясти бородами, мемекать о чём-то своём и как бы своим нахальным упрямством не соглашались с моим неприязненным отношением к ним. Поразительное тупоумие для прекращения безобразия и поиска выхода из огорода обнаружилось у этих «друзей». Я осторожно, но настойчиво похлопал в ладоши, козлы помоложе переглянулись и нехотя потрусили к забору, рогами нащупали лаз и один за другим, с неуклюжими поворотами заторможенных тел и недовольными разворотами головы, убрались медленно вон. Последний, самый вредный, бородатый козёл с красивым разрезом глаз и мускулистым хребтом стал путаться в планках забора, как бы не видя прохода в лаз, стал бегать кругами внутри огорода, нанося ещё больший урон. Не помогли пыльные разлёты комков, ни крепкое оскорбительное словцо – козёл всё подминал и трамбовал на своём пути.