Крутые перевалы

Вера упала в снег и тихо застонала. Отряд выступил после того, когда она рассказала о случившемся. Девицу с двумя охотниками и Самохой отправили на стан.

На Кутурчинской речке жутко выли собаки, слышались голоса людей, коровье мычание. Василий подвел отряд незаметно и около дерева, с которого он недавно рассматривал становище, попросил Пастикова:

— Петро Афанасьевич, отряди со мной человечков пять, а сам подожди здесь.

— Только там не безобразничать, — предупредил начальник отряда.

— Как можно… Понимаю, не маленький.

Василий, как все искусные таежники, спустился с хребта, не делая шуму. Оставшиеся на вершине горы наблюдали за ним. На незнакомых людей с ожесточенным лаем набросились собаки. Быстро около них собрались камасинцы с женами и ребятишками. Черноголовые подростки выскочили из юрт без шапок, даже без кожанов.

— Можно спускаться, — взглянул на Пастикова зверовод.

Пастиков, придерживаясь за ветки, за стволы деревьев, пошел под гору. Камасинцы издали закланялись ему. Один из них — широколицый и смуглый — снял шапку и указал на юрту, стоявшую неподалеку от стана старшины.

— Там белые люди… Наша вязал их.

В юрту вошел Василий. Пастиков заметил, как исказилось его свежее лицо, а в руках задрожала винтовка. Кушненко, увидев связанных бывших своих товарищей, дико вскрикнул и замахнулся, но его оттащили.

— Брось! — крикнул Пастиков.

Пойманных вывели на свет. Жалкий вид бандитов вызывал отвращение. Они тряслись, корчились, стучали зубами.

— Надо отогреть и немедленно отправить в район, — распорядился начальник отряда.

Арестованных увели в соседнюю юрту, из трубы которой плавно выходил сероватый дымок. Камасинцы плотно обступили Пастикова. И два молодых парня поставили перед ним на ложе семь охотничьих ружей.

— Это возьмешь или нам подаришь? — спросил один из них.

— Возьми себе, — махнул рукой директор. Он поднял голову и громко заговорил: — Вот что, товарищи камасинцы. Переезжайте на старое место скорее. Теперь вы видите, что мы вам худого не хотели. А вы послушали старшину и заморили себя и детей. Нехорошо так. Верно ведь? На вас смотреть больно.

— Правда, много умирал ребятишка и старики, — вздохнула старая камасинка.

— Ну вот и смотрите теперь сами, где лучше. У нас есть сухари и много всяких товаров. Давайте работать вместе.

Пастиков еще не кончил, когда к ним подвели трех оседланных лошадок. Пожилой камасинец сказал:

— Это тебе за ружья и хорошее слово, начальник. Наша поедет улус, только не ругайся, когда мы будем хоронить старшина. Вера наша такой.

— Это ваше дело.

Садясь на лошадь, Пастиков видел заплаканные несчастные лица женщин и теплоту в их опечаленных глазах.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— Смелость нам нужна, — улыбался секретарь райкома, быстро шагая по комнате. — Питомник — хорошо, фабрика — еще лучше. Но за тракт ты берешься рано, и я не одобряю тебя… Ты должен знать, что твой бюджет не выдержит, хотя бы и нагнать на него железные обручи.

— Но, Федотов, деньги-то пустяковые! — говорил Пастиков. — Даю слово, что через два года эта ссуда будет возвращена с процентами.

— Все равно, нужно только через край и Москву возбуждать, ходатайство, — не сдавался секретарь. — Ничего не отчислю на твою работу. — Он круто загибал книзу смуглую шею, и Пастиков видел в его глазах пустоту. Казалось, что секретарь и шагал только для того, чтобы не заснуть.

— Но ведь долго протянут там, а мы можем располагать рабочей силой только до мая, — доказывал Пастиков. — Насыпь ведь хорошую сделать, а это не так трудно.

— Ты забываешь, что кроме всего этого потребуются грузовые машины, кони. Ну, оттуда, скажем, пойдет рыба, мясо, рога, лес… — Федотов загнул четыре пальца и взглядом черных оживших глаз уставился на чернильный прибор.

— А золото! — не усидел Пастиков.

— Все это еще в горах и неизвестно, какие там будут месторождения. Плохо, что ты берешься за все.

— За все и надо браться. Мы ехали ловить зверей, а напали на рыбу, чего же тут особенного?

Федотов рассмеялся.

— Да у тебя там все есть, но не понимаешь ты меня.

— Да ты обожди, — загорячился Пастиков. — Если дело так пойдет, как с рыбой, то мы не задумаемся перестроить наше хозяйство или создать рядом другое. Ну скажи, если будет рядом лежать золото, что же смотреть на него?

По лицу секретаря Пастиков видел, что на этот раз, действительно, вопрос не разрешится так просто, но все же договорил до конца.

— Сейчас бы мы дешево и скоро заготовили материалы, в апреле и мае положили насыпь, а самое крайнее в июле по тайге была бы добрая дорога. Ты забываешь, что Черная падь ежегодно будет давать лесу и кедрового ореха на сотни тысяч.

Пастиков так разговорился, что до тонкой ощутимости представлял свистки паровоза, громыхание драги и стонущие звуки покоренной тайги. Ему стало смешно и страшно.

Но Федотов плотно сжал его руки.

— Хорошо, Пастиков!.. Я подумаю и приеду посмотреть твое строительство… Когда, говоришь, в июне лучше приехать?

Директор тряхнул головой, как будто отгоняя сон:

— Если все оборудование дадут вовремя, то, может, к этому времени мы начнем делать консервы.