Крутые перевалы

Вспомнив свой разговор с матерью, Стефания невесело усмехнулась. В работе, в постоянных тревогах она гасила личное, откладывала его на «потом». Вспыхнувшая одно время симпатия к звероводу, сама по себе не поднялась выше простой дружбы. Строители целый год не пользовались отпуском, ограничивали сон, а иногда и питание. Севрунов был постоянно замкнутым человеком. Может быть, это и охладило Стефанию, позавидовавшую в этот час маленькому человеческому счастью Василия и Веры.

Пообедав, она направилась в улус на заседание правления артели, делившей доходы от первого улова рыбы в священном озере. Стефания сорвала голубоглазую незабудку и умиленно понюхала крошечную чашечку цветка.

«Все приходит в свое время», — подумала она.

* * *

С озера донесся высокий голос Самохи. Ему игриво ответил сторожевой марал. Эхо долго звучало в темно-стрельчатых сопках Черной пади и вдруг оборвалось, заглушенное шумом пустившегося на добычу катера.

Инженер Горлинский с вечера находился в помещении будущей фабрики.

И люди впервые заметили в этот день заплетающиеся в шелковых зеленях цветы. Жарки, колокольчики, желтые лилии и дикие орхидеи нежно подставляли головки палящему солнцу. Вокруг маральников буйно поднимались сочные травы. И впервые работники сложного совхоза увидели огромнейшую свою работу.

Оставляя позади белые кудреватые гребни волн, катер напорно тянул к берегу невод. А первый улов уже шел по конвейеру в обработку. Чистильщики брали рыбу с грузовиков и освежеванную передавали в сортировочное отделение.

Гости, в сопровождении Пастикова и Стефании, пробирались между одетых в белые фартуки работников. Людской речи не было слышно из-за грохота катера. Пастиков вертел перед глазами Федотова и приезжих рабочих небольшой кусок светлой слюды, привезенной Чекулаком. Он увлекал их туда, где под руководством рыбоведа и биохимиков составлялись томаты и маринады. Это отделение было частью стерильного и отгораживалось от него сплошным деревянным колпаком.

В дверях им предложили надеть фартуки и вымыть руки. Здесь можно было разговаривать.

На гладких голубых столах стояли различные химические приборы, вокруг которых с церемониальной осторожностью и точностью хлопотали одетые в белое люди.

— Что это за хирургическое отделение? — спросил Федотов.

— Это исследование микробиологии рыбных консервов, — объяснил один из лаборантов. — Видите ли, здесь бактериальная флора сырья очень высока, и нам необходимо добиться разными экспериментальными процедурами наиболее сильных средств стерилизации, а также безопасного состава маринада и томата. При температуре в сто двадцать градусов стерилизации мы нашли следующее: шпроты дают восемьдесят пять процентов доброкачественных консервов, анчоусы — девяносто пять.

— Значит, все хорошо? — загорался Пастиков.

— Да… Результаты положительные, — продолжал словоохотливый лаборант.

Голубые глаза Горлинского вспыхнули задором и встретились с глазами Федотова.

Они сняли фартуки и остановились около подвала, куда работники спускали в корзинах приготовленную рыбу.

— С кем договоры заключил на поставку? — спросил Пастикова Федотов.

— Ни с кем, — усмехнулся директор. — Видишь, еще не у шубы рукав. Оборудование режет нас.

— Пришлют, было бы чего делать.

И когда все поднялись на наблюдательную вышку, Пастиков сбивчиво выложил свои замыслы, давно известные всем, кроме приезжих рабочих. Гости заметно любовались зеленым городком.

В открытом дворе зимника Севрунов с камасинцами снимали панты со старых маралов. Трое работников прикручивали зверей к станку, трое во главе с ветеринаром работали пилами, двое обертывали ценные рога тряпками и, заваривая их в кипящей воде, относили в сушилку. Севрунов со вторым ветеринаром заливали комолые окровавленные бугры лекарством и выпускали зверей в поскотину.

Секретарь райкома рассмеялся, когда скачущий верхом на лошади Чекулак забросил аркан на рога самого крупного марала. Высоко взметнув голову, животное потащило пятерых, уцепившихся за веревку.

— Ох какой! — воскликнул один из рабочих.

— Пойдем, покажи нам свои рыбные промыслы, — потянул Федотов Пастикова.

На берегу кучами лежала только что добытая рыба. Невод растягивали для сушки.

— Вот наш главный проводник и старший рыбалки, — указала Стефания на Самоху. Кутенин неловко заулыбался и подолом рубахи вытер пот с испачканного лица.

— Да я его знаю, — кивнул Федотов, — парень — клад.

Самоха что-то хотел сказать, но слова застряли в горле.

Городские рабочие потерялись в гуще рыбаков. К Пастикову робко подошла Анна и, украдкой разглядывая гостей, зашептала:

— Петя, обед готов!

Федотов взглянул на прибранные столы, уставленные цветами и консервными банками, и развел руками.

— Значит, на вольном воздухе, — улыбнулся он.

Кашеварки торопливо расставляли одинаковую алюминиевую посуду.

Рабочие умывались в озере и утирались на ходу. Василий подошел к Стефании и шевельнул бровью.

— Завтра Веруха приедет, — похвастался он.

— А она поправилась?

— Одыбала… Ничего не подеялось.

От улуса гуськом тянулись приодетые по-праздничному камасинцы.