Крутые повороты

Приехавших ребят поместили в изоляторе, затем повели в баню. Здесь их постригли наголо, всю одежду сожгли. Ребята хорошо помылись и получили новую одежду, пальто, шапки и валенки. В столовой ребят покормили и отвели на ночь опять в изолятор. На следующее утро директор детдома вызывала каждого к себе в кабинет, расспрашивала ребят о семье, где жили, как попали сюда, какие имеются документы — все, что ее интересовало. Рассказала ребятам о детдоме, школе, установленных порядках.

Директором детдома была Евгения Ивановна Белорукова. Низенькая женщина, довольно плотного телосложения, но очень шустрая и энергичная. Она была строгой, подчас очень строгой к порядкам, поведению ребят, к обслуживающему персоналу. Ребята побаивались лишний раз попадаться ей на глаза, а про ответственность за проступки и говорить нечего. Однако ее уважали и часто искали у нее защиты, старались беседовать по наболевшим вопросам. В душе Евгения Ивановна была очень добрым и отзывчивым человеком, и ребята это чувствовали. У нее был семилетний сын Юра. Жила без мужа. Где он есть и есть ли вообще — ребята не знали, да и не интересовались. Юра почти все свободное от школы время находился среди ребят в детдоме. Здесь ему было весело и интересно. Иногда он засиживался с ребятами до позднего вечера и ночевал в детдоме. Обычно матери с трудом удавалось увести сына домой.

Вскоре приезжих ребят распределили по спальням. Потом воспитательница вывела их в общий коридор и сказала выбежавшим из разных спален детям:

— Вот к вам приехали новенькие. Познакомьтесь с ними и не обижайте.

Как только воспитательница ушла, на новеньких посыпалось столько вопросов, что они даже не успевали отвечать и растерянно сбились в кучку у стены. Среди любопытных ребят особенно отличался Славка Звягин, или, как его попросту звали, Звяга. Он был шустрым, задиристым парнем лет одиннадцати. Жилистый, сильный, он ни минуты не мог стоять на месте и молчать: все выдумывал какие-нибудь проказы. Он с ходу оценил обстановку и с возгласом: «О, это будет мой конь!» подбежал к Сергею. Сергей не успел опомниться, как Звяга вскочил ему на спину, обхватил шею руками и, ударив коленками по бокам, закричал:

— Ну, моя лошадка, поскакали!

И тут случилось неожиданное. Сергей плашмя упал на спину. Звяга не успел отцепиться, оказался внизу и, придавленный телом Сергея, больно ударился об пол. Охая, он быстро перевернулся, ударил Сергея в бок и попытался встать. Но не тут-то было! Сергей крепко уцепился за ногу Звяги, и тому трудно было подниматься. Наконец он встал и только хотел ударить освободившейся ногой Сергея в бок, как тот слегка дернул другую ногу, и Звяга снова с грохотом рухнул на пол. С остервенением Звяга бил Сергея, не разбирая куда. Но Сергей крепко держал одной рукой ногу Звяги, другой — прикрывал голову от ударов. Звяга был сильнее хилого Сергея, увертливее, но здесь никак не мог освободиться и вопил:

— Отцепись, зараза! Это какой-то звереныш непонятный!

Кругом уже начали посмеиваться над Звягой. И чем бы этот поединок кончился — неизвестно, если бы не появился рядом гроза ребят — Ивана, рослый, симпатичный парень лет четырнадцати. Он поднял Звягу за шиворот, оттолкнул Сергея, разогнал ребят и увел Звягу в спальню. Сергей медленно встал и побрел в свою спальню. Он не рыдал, но слезы непроизвольно капали из его глаз то ли от боли, то ли от обиды.

Это была первая и последняя драка, если ее так можно назвать, для Сергея. После этого случая никто не посмел драться с Сергеем, даже поднять руку на него. И это в большей мере связано не с этой дракой, а особыми, неписаными правила поведения в детдоме. У Сергея за плечами уже был семилетний опыт жизни в детдоме, да и тяжкие невзгоды последних месяцев сформировали в нем стойкий характер. И об этом вскоре уже знали все ребята. Сергей научился трезво оценивать обстановку, не лезть на рожон, не унижать достоинства своего и ребят, гасить конфликтные ситуации, избегать лишний раз драк и потасовок. Да и сам Сергей со временем стал взрослее и сильнее большинства ребят в детдоме.

Вот и вновь потекла детдомовская жизнь. Сергей продолжал учебу в четвертом классе. И хоть было у него некоторое отставание, но учебный год он закончил успешно.

Шел первый год войны. О ходе ее ребятам рассказывали воспитательницы и учителя в школе. Успехами нашей армии ребята восхищались, при неудачах — огорчались. Время было тяжелое, информация к ребятам поступала скудная, радио и газет не было. Здесь, в глубоком тылу, в глухом поселке война казалась чем-то отдаленным. Да и дети есть дети. Им в любых условиях свойственно стремление к буйной энергии, жизнерадостности, подвижности, озорству. Условия военного времени проявлялись здесь в более скудном питании и одежде, меньше было увеселительных мероприятий, чаще приходилось выполнять тяжелую мужскую работу, самим обеспечивать детдом всем необходимым.