Кружевные закаты

Именно это безразличие и влекло Алину, с каждым днем все сильнее и неуловимее. Поначалу она принимала это за обычную симпатию, но потом начала настораживаться. Меньше всего в жизни она хотела попасть в зависимость от другого человека. Каре-зеленые его глаза, когда в них падал солнечный свет, становились глубоко-зелеными.

Во время обыденной для дворянского круга прогулки по садам Крисницкая впервые нагнулась к нему настолько близко, что уловила запах, терпко струящийся от его кожи. Явление это привело ее в волнение. Алина не подала виду, что что-то случилось, но наедине с собой задумалась, пытаясь привлечь весь свой здравый смысл и опыт для объяснения сего феномена. Самое простое пояснение показалось ей настолько вопиющим, что она молниеносно отреклась от него, продолжая воображать невесть что.

6

Константин Лиговской вернулся в съемную квартиру совершенно разбитым от усталости, и, не вспоминая, что должен был предпринять поутру, запрыгнул на не застеленную постель прямо в одежде. Как это обычно происходило с ним, несмотря на то, что он привык знакомиться с новыми людьми и завоевывать их расположение, в голове его спустя час после первой встречи с семьей Крисницких вместо поглощающей пустоты зияла уже пропасть мнений, мыслей, невысказанных слов и сожаления.

Отец, его родной, кажется, отец, оказался просто выжившим из ума стариком, мнящим себя пупом земли, невозможно надменным и холодным. Мало того, что так поступил с матерью, почти злился Костя, вытаскивая из-под бока подушку и устраиваясь на ней. Так теперь еще, когда он, Константин Лиговской, собственной персоной с лучшими намерениями и попыткой забыть все явился в особняк папаши, наткнулся на его суровые брови и взгляд, все время убегающий куда-то вдаль. Такие обнаженные глаза, как будто деревья с облетевшей листвой…

Встретить своего отца так поразительно… Абсолютно чужой, незнакомый человек. Да Лиговской, которого он и не считал родителем, был ему ближе и роднее. Костя поежился. Он долго представлял себе встречу с этим человеком. Пытался уловить в нем свои собственные черты и мимику… Все оказалось прозаичнее, чем он ожидал. Крисницкий сдавленно приветствовал его, старательно сверля стену глазами. Никаких предопределений, никакой поразительной похожести, небывалой симметрии во всем… Как человек еще весьма молодой, Костя отчаянно надеялся найти кого-то, кто разделит все без исключения его идеи. А если уж речь идет о втором отце… Какой шанс, ведь родители так надоели ему своими страхами и поучениями! Константин, конечно, знал, что походит на мать, но надеялся, что и от загадочного свалившегося на голову отца почерпнул что-то.

Размышлял Костя медленно и неохотно, бессильный перед наступающей дремотой, хотя по опыту знал, что от полученного эмоционального напряжения не сможет уснуть. Никакой родовой связи, должно быть, не существует, поведение гораздо в большей степени подвержено воспитанию и влиянию среды, чем наследственности… И что он так волновался, надеясь увидеть собственного двойника, мыслящего так же, так же чувствующего и одобряющего его порывы в отличие от сдержанной и всегда настороженной Марианны? Хотя… кого он обманывает? Мнение матери и Лиговского, как и, если капнуть глубже поверхностного составления понятия о каком-либо чувстве, суждение всех остальных людей, давно потеряло для него привлекательность.

Сестра тоже не произвела на Константина Сергеевича… или Михайловича особенного впечатления. Задумчивая ничем не примечательная девушка, подумалось ему, пока он настойчиво вытягивал свою руку из ее холодной ладони. Ему, начисто лишенному воображения, невдомек было, что она волновалась не меньше его, отчего не могла выговорить ни слова, а лишь лихорадочно соображала, заменит ли этот Константин ее закоренелое место в сердце отца. Константин научился приписывать чувства лишь себе. Мир существовал в его воображении отдельно от него самого, будучи лишь дополнением к его смелым планам переустройства государства. Остальные существа были для него не более чем мишурой, фоном для того, чтобы делать жизнь приятной и захватывающей. Так что, наткнувшись на явное замешательство сестры, он принял его за недоброжелательность или обыкновенное безразличие, пожал плечами и благополучно забыл о ее существовании. Брата своего, на которого возлагал определенные надежды (не девчонка все-таки, от них нечего ждать), он так и не застал – тот не смог вырваться из гимназии. Что ж, учеба, безусловно, важна, хотя и жаль… Быть может, он бы пригодился.