Кружево и сталь (СИ)

Но Арей продолжал идти вперед степенно и не торопясь, прячась от промозглой сырости и холода в тяжелых складках плаща. Он размышлял о Пельке и о том, что передал хозяину трактира на её счет. Эти слова не были случайными, они пришли ему в голову не спонтанно — мечник думал об этом, и думал давно. Ещё во время их путешествия по Запретным землям, когда они день за днем продвигались к Приграничью, он лежал без сна долгими ночами и размышлял, что ещё не поздно вышвырнуть девчонку из своей жизни. Обронить несколько фраз тихим шепотом, коснуться ладонью прохладного лба…

Однако чем больше он смотрел на Пельку, тем невыносимей ему казалась мысль о том, что она может его забыть. Что её ореховые глаза, остановившись на нём, скользнут по грузной фигуре мечника равнодушным взглядом, тогда как сейчас в них плескались восторг и нежность. И его рука замирала над головой девушки, нерешительно опускаясь на волосы. Пелька не знала, что барон мрака перебирал их нежный шелк, пока она спала. Прямо как этим утром.

После ночи, изменившей всё.

Теперь Пелька была его, а он принадлежал ей. Арей не солгал девушке — девственность в мире стражей ценилась очень высоко. Однако лишь та, что была отдана добровольно, незримыми узами связывала мужчину и женщину. Это действительно было сродни браку, настолько сильно магия вплеталась в подобные отношения, и для двоих, соединенных подобным образом, обратного пути уже не было.

Арей ни о чём не жалел, ибо мрак в нём ликовал. Но те затухающие искры света, что ещё вспыхивали в душе, породили чувство, а оно, в свою очередь, посеяло заботу. Которая превращалась в тревогу, а потом и в страх, когда объект чувства находился в опасности.

И теперь этот страх гнал Арея по пустынным улицам. Время от времени хлопали двери трактиров, изрыгая последних весельчаков, продержавшихся до утра. Раздавался неприятный гогот, песня, подхваченная пьяными голосами, а затем всё снова смолкало.

Свернув с главной улицы, мечник прошел ещё несколько сотен метров и остановился у ветхой избы, почти вросшей в землю. Мельком оглянувшись, он дважды стукнул кулаком по хлипкой двери, а затем, выждав пару секунд, ударил третий раз. Дверь открылась ровно настолько, чтобы впустить барона мрака, и сразу же захлопнулась за ним.

В полумраке на хлипком стуле сидел, ссутулившись, мужчина непонятного возраста. Выпуклые бесцветные глаза саркастически разглядывали мечника, который шагнул вперед, мгновенно узнав человека.

— Яраат, — негромко поприветствовал Арей, слегка кивнув.

Оборотень кивнул в ответ, небольшим кинжалом выковыривая грязь из-под ногтей, и произнес тихим сиплым голосом:

— Как живешь, Арей?

Барон мрака не стал отвечать, да это и не требовалось. Стражи мрака не особо уважали протокольные расшаркивания, предпочитая сразу переходить к сути.

— Упыря прикончил ты?

— Разумеется, — оборотень склонил голову набок. — «Это Лысая Гора — смерть здесь лучше серебра». Ведь нам с тобой ни к чему лишние свидетели, правда?

— Камня-головы у меня нет, — начал барон мрака, но был прерван шелестящим смехом мужчины.

— Думаешь, я этого не знаю? Арей, Арей, мы столько лет знакомы, а ты до сих пор так и не понял, что в вопросах артефактов я всегда на шаг впереди тебя.

Яраат поднялся, его подвижное лицо озарила глумливая ухмылка, весьма неприятная, но не удивившая мечника. Сейчас главным для него было выяснить цель этой встречи.

— Тогда зачем ты искал меня? — нарочито будничным тоном поинтересовался он, складывая руки на груди.

— Сказать, что ищу тебя не только я. Ты нужен Лигулу.

— Старая песня, — фыркнул Арей.

— Песня, может, и старая, но в неё, кажется, вплелась новая мелодия, — многозначительно заметил Яраат.

Уголок его рта невротически дернулся, напоминая об оборотнической сущности. Но мечник не обратил на это внимания. Огненным хлыстом его обожгло понимание, что тайна раскрыта. Будто прочитав мысли Арея, оборотень насмешливо кивнул:

— Я тебя понимаю, она хороша. Юна и невинна. Слишком худая, правда, но на вкус и цвет, как говорится.

Барон мрака гневно шагнул вперед, но Яраат скользяще увернулся, вскинув руки в примирительном жесте:

— Не горячись! Я пришел с миром.

— Кто ещё знает? — хрипло проговорил мечник.

— Только я, — успокоил его оборотень. Снова достав свой кинжал, он стал поигрывать им, ловко пропуская между пальцами. — Но ты же понимаешь, что, раз узнал я, узнают и другие?

Арей устало опустился на жалобно скрипнувший стул, стоящий напротив. Автоматически провел рукой по волосам.

— Понимаю, — выдохнул он.

Если бы в этот момент барон мрака поднял голову, то заметил бы, как жадно наблюдает за ним Яраат. Как его сероватая кожа будто пошла рябью от конвульсивных волн. Он пил потоки безысходности, льющиеся из Арея, жадно и быстро. В конце концов, справившись с собой, оборотень отвел взгляд. Лишь рот его по-прежнему слегка вздрагивал.