Кружево и сталь (СИ)

Он решил, что врать про это не стоит. Лигул в любом случае прикажет шпионить за ним, а Яраат был прав: лишняя скрытность только прибавит подозрительности.

Горбун закивал:

— Вот, это другой разговор. Хорошенько гульнуть — милое дело.

Арей уже подошел к высоким двустворчатым дверям и положил ладонь на медную ручку, когда внезапная мысль заставила его остановиться:

— Послушай, Лигул, — обернулся он. — Один вопрос: почему именно Яраат?

Глава мрака оторвал голову от заляпанного кровью пергамента, который начал изучать, и усмехнулся:

— О, это весьма просто, старина — я знал, что только он один способен отыскать тебя и только на его зов ты явишься. Он твой единственный друг, это всем известно.

***

Белое безмолвие окутало Лысую Гору. Снегопад не прекращался много дней, и на городок опустилась сонливость. Стёрлись в серебряной пурге очертания улиц, пропали жители, согнулись под порывами ветра высокие сосны — всё исчезло, преклоняясь перед неистовством природы.

Наконец, спустя какое-то время, снегопад перестал, и ударили морозы. Булыжные мостовые и переулки покрылись коркой льда. Изморозь распространялась по стенам внутри каменных домов, окна разукрасили узоры инея.

В первый день холодов ярко светило солнце. Пелька сидела у окна, завернувшись в комковатое одеяло, и оставляла на заиндевевшем стекле отпечатки своих пальцев. Прижимая к нему теплую подушечку, она выжидала несколько секунд, а потом резко отдергивала, любуясь на цепочку овальных следов.

Их жизнь на Лысой Горе вот уже третью неделю текла размеренно и лениво. Они спали до обеда, завтракали в своей комнате, а потом шли гулять. Поначалу Арей был категорически против этой затеи, но Пелька сумела убедить его, что сидеть до бесконечности в четырех стенах у них не выйдет. Выражение лица мечника говорило о том, что, будь его воля, именно так бы он и поступил. Но, в конце концов, ему пришлось сдаться, признавая, что девушке нужен свежий воздух.

Первые их прогулки напоминали опасливые вылазки на вражескую территорию. В декабре, едва наступили холода, Арей купил для Пельки теплую меховую накидку с капюшоном. И теперь, отправляясь в город, девушка низко надвигала этот капюшон на лицо — он не только спасал от щиплющего щеки мороза, но и скрывал её от любопытных глаз.

Если же не считать настороженной бдительности барона мрака, то эти прогулки дарили Пельке много радости. Как прекрасно было выйти из протопленного трактира на стылый воздух, и дальше, за ворота, нырнув в узкий переулок, ступать по скользким камням, слушая, как дробно стучит подошва об лёд. И наблюдать за жителями и гостями этих мест, плотно укутанными в теплые одежды. Дойти до самого центра, до большой круглой площади, где даже в лютые морозы шумела толпа.

То тут, то там раздавались взрывы заливистого хохота, румяные ведьмочки и юные феи строили глазки молодым вампирам и магам, а затем они все пестрой кучкой усаживались в огромные сани и уносились вдаль. Пелька очень любила катание на санях, но заманить в них Арея ей ещё ни разу не удалось.

Чуть поодаль, за небольшой ледяной стеной, играли в зачарованные снежки. Кто-то делал ставки, кто-то просто глазел, или, не выдержав, с азартом поддавался эйфории веселья и присоединялся к игре.

Те, кто не принимали участие в развлечениях, грелись в чьих-то объятиях. Или более подручными средствами — ведь в небольших палатках то тут, то там продавали теплое вино и сбитень. А после обеда на площадь приходили музыканты, и тогда в ранних зимних сумерках раздавались протяжные трели волынки и радостные звуки гуслей.

Как приятно было вдыхать студеный воздух, а выдыхая, наблюдать, как растворяется над носом облачко пара. Смотреть на кипящую вокруг жизнь, ощущать, как в пространстве потрескивает магия, превращающая всё происходящее в сюрреалистичную сказку. Цепляться за руку сурового мужчины, пробираясь между скопищем обитателей Лысой Горы, и знать, что за его могучей спиной ничего не страшно.

Когда Пелька, взбудораженная гомоном и новыми впечатлениями, указывала мечнику на что-то, что привлекало её внимание, возбужденно тараторя и жестикулируя, лицо его озаряла внезапная теплая улыбка. Однако, будто испуганная своей смелостью, она быстро пряталась в черной с проседью бороде, чтобы спустя какое-то время появиться снова. И постепенно эта робкая улыбка стала его неотъемлемой частью — Арей, барон мрака, бог войны, жестокий и наводящий ужас воин теперь улыбался чаще, чем вспоминал про свой страшный меч.

Эти недели пробежали, как краткий, волшебный сон. Они гуляли по засыпанному снегом городку, заходя в местные лавочки, откуда Арей никогда не выходил без подарка для Пельки. Он баловал девушку, исполняя каждую прихоть, и растворялся в её искренней радости и неподдельной благодарности. Каждый его сюрприз она встречала сияющими глазами, и за одни только эти искорки мечник готов был бросить весь мир к её ногам.