Кружево и сталь (СИ)

Но в ту пору это был не тот Арей, которого все знали. Нет, он был всё так же суров и беспощаден к врагам, и его знаменитый страшный клинок ни разу не дрогнул, поражая противника, пока где-то там в ночной тиши мирно спала его юная жена. Всё так же его тёмные глаза подергивались пеленой грусти, когда он вдруг замирал, задумавшись о чём-то. Однако он стал… уязвимым. Любовь смягчила не только его тяжелый характер, но и притупила отшлифованное годами войны чувство опасности. Мечник больше не жил в постоянном напряжении, подозрительный к каждому шороху, каждому взгляду. Он стал бесстрашнее, чем прежде, и - парадокс - слабее. Много, много лет спустя он с горечью скажет своему молодому длинноволосому ученику о том, как беззащитны влюбленные, как легко их уничтожить. Но тогда цветущий май нашептывал ему, что их с Пелькой любовь могущественнее всего, что есть и будет. Ведь именно о любви вещал им когда-то Тот, Кто Всё Сотворил. О любви и её бесконечной силе.

А потому дни молодоженов проходили в расслабленной неге, среди распускающихся бутонов, под тяжелыми еловыми ветвями в лесах у подножия Лысой Горы, на тонких простынях под крышей трактира Могуты. В дурмане, что, подобно хмелю, гулял по крови. Они исследовали всю местность в округе на коне, подаренном мечником Пельке. Она назвала красавца-аргамака Светозар, и Арей только головой качал, глядя, как лихо она скачет на гордом животном. Спустя несколько дней после свадьбы барон мрака купил седло с уздечкой, и конные прогулки стали для пары любимым времяпровождением. Во время одной из таких вылазок они случайно обнаружили небольшую живописную площадку на западном склоне горы. Это было уединенное и тихое место, с потрясающим видом на окружные земли. А какие там были закаты! И когда второй месяц их брака подходил к концу, молодожены практически все свои дни проводили в этом маленьком персональном раю.

Вот и этим утром, встав пораньше, Пелька заранее приготовила небольшую корзинку с провизией, а через несколько часов она и Арей уже валялись на мягком ковре и щурились от яркого солнца. Вернее, щурилась Пелька. Мечник на солнце вообще старался не смотреть. Перекатившись на живот, девушка взглянула на мужа и поинтересовалась:

- Почему ты не смотришь вверх, когда стоит ясная погода?

Во рту у мечника была веточка какого-то растения, которую он перекатывал туда-сюда. Эта странная привычка появилась у него совсем недавно, однако останется с ним до конца его дней. Каждую весну барон мрака будет переноситься в горы и подолгу сидеть там, стараясь унять потревоженные воспоминания.

- Потому что я не могу смотреть на солнце, - ответил он, движением губ перегоняя веточку в другой угол рта.

Пелька перевела взгляд на линию горизонта, туда, где соединялось земное и небесное.

- Ты жалеешь? О том, что выбрал не тот путь?

- Нет. Жалось - это вязкая тина, которая засасывает тебя на дно. Жалостью ничем и никому не поможешь, запомни это. Но я… раскаиваюсь.

- Разве это не одно и то же? - заметила девушка.

- Не совсем… то есть, нет. Наверное, я просто придаю этим словам такое разное значение. Понимаешь, - он вынул веточку изо рта и уселся, положив локти на колени, - для меня жалеть значит попусту сокрушаться о чём-то, канючить и утирать сопли. То есть, признавая факт ошибки, ничего не делать. А раскаиваться - это, сознавая неправильность поступка, сделать какие-то выводы, чему-то научиться.

Пелька задумчиво перебирала руками бахрому коврика, на котором они сидели. Оторвавшись от этого занятия, она внимательно посмотрела на мужчину.

- Это всё демагогия, Арей. Потому что я знаю - ты жалеешь. Просто любишь прятаться за витиеватыми словами, чтобы не показаться окружающим или самому себе ничтожным. Но со мной-то тебе зачем притворяться? Да, смысл в твоих утверждениях есть, вот только они не про тебя.

Арей резко повернулся к ней. Был ветреный день, и легкие порывы воздуха трепали распущенные волосы его жены. После свадьбы, несмотря на его заверения в брачную ночь, Пелька стала прятать волосы под косынку. Но здесь её никто не видел, а потому она позволила локонам свободно рассыпаться вдоль плеч. Мечник тронул тонкий завиток. Он любил эту девушку. Боги, как он её любил! Она смогла, пусть на время, разогнать мрак в его сердце, вернуть дар надежды, умение видеть чудо в обыденном и повседневном. Она заполнила его собою до краев, так, что он находил счастье в том, чтобы быть для неё источником радости. Рядом с ним - хотя этого Пелька не могла знать - её эйдос сиял ярчайшим светом. Будь всё иначе, барон мрака не позволил бы всему зайти так далеко. И вот теперь он ясно видел ещё и то, что девушка понимала и чувствовала его едва ли не лучше, чем он сам.

- Да, - голос Арея надломился, и он отвернулся, выпустив прядь её волос. - Да, я жалею. Я и раньше жалел, но никогда так сильно, как теперь.

Пелька протянула руку, желая дотронуться до него, но передумала. Ей пришло в голову, что мечник может счесть этот жест проявлением той же жалости. Как же трудно ей было с этим мужчиной…