Читаем Крылатые волки на льняном поле полностью

- Бывает.

- Так не должно быть!

- Может быть.

- Что мне сделать ..?

- Это не в твоих силах.

- Но я хоть попытаюсь.

- Не стоит.

- Останься…


Бросать вызов вечности глупо. Ей наплевать на это. А мне безразлично её равнодушие. Вот только предать… смогу ли?


Завещание

Обидно.

Вот упадёт завтра на голову кирпич, или сосулька, или метеорит (лучше уж он, так интересней), или машина переедет (на пешеходном переходе, причём!), и всё закончится.

Обидно? Но такова жизнь. И о дне завтрашнем надо думать уже сегодня. Подойти рационально, чтоб не так уж обидно оказалось… если что.

Посему - составляю завещание.

Ну что у меня есть. Да почти ничего.


Органы.

Самое простое, годное в переработку. Б\у, конечно, но в приличном состоянии. Почки (2 шт), печень, лёгкие, селезёнка, сердце - отдаю в хорошие руки. Пользуйтесь на здоровье.


Мозг. Нужны ли кому-то чужие мозги? Сомневаюсь. По крайней мере, пересаживать их ещё не научились. Да и субстанция уж больно сомнительная - какое-то серое вещество с паутинной оболочкой, правое полушарие с левым не в ладах.

Либо заспиртовать для наглядности уродства, либо утилизировать.


Характер.

Сложнейшая взвесь из противоречивых ощущений и отношений. Будучи расчленённым - потеряет индивидуальность. А посему - подлежит аннигиляции без возможности восстановления.


Интеллект.

Всего лишь компиляция общеизвестных фактов, свод их в некую систему для личного пользования, лёгкий анализ и распределение по полочкам.


То есть - тривиальнейшая каталогизация общего наследия человечества.

Ценности не представляет, и в виду вышеизложенного списывается в архив.


Подсознание.

Тот ещё беспредельщик. Способно к откровениям, но на таком глубоком уровне, что не позволяет пробиться пониманию.

Подобно тем ясновидящим, чьи прорицания становятся понятны лишь после исполнения. В виду абсолютной бесполезности и иждивенческой функции - удалить без сожаления.


Совесть.

У кого своей не хватает - на чужую тем более не позарится. У кого собственной достаточно - зачем ещё?

Вопрос ясен. Бесполезное свойство, спокойно уходящее в утиль.


Удача.

Не думаю, что у меня её много. Так, капля среднестатистическая. Дай бог, кому-то на пользу пойдёт. Может, именно этой толики и не хватает для подстёгивания ленящейся судьбы.


Чувство юмора.

О да. Есть кое-что в запасе. Наиполезнейшая вещь в багаже. Тут не на одного хватит, а на целую компанию.

Только концентрат должен быть разбавлен и распределён по жребию. Особенно завидую тому, на чью долю придётся чёрная часть юморка.


Воспоминания.

Кому нужны чужие воспоминания? Хлам. Однозначный хлам.

Самый бесполезный субстрат, способный пойти лишь на удобрение беспредельных полей нематериального.


Кажется, всё. Ничего более не имею, и опустошив свои закрома, могу отправляться за бескрайние горизонты вечности.

Налегке.


Так как нотариусы доверия не вызывают, призываю высшие силы засвидетельствовать юридическую силу этого завещания.

Тчк


шаги по воде


Шаг первый.

Ступаю и ощущаю вибрацию поверхности.

Мир снаружи иллюзорен, реально лишь то, что внутри.

Раскачиваюсь на внутренних качелях сомнений и понимаю, что возникает резонанс. Опасное взаимодействие изнанки и наружного.


Шаг следующий.

Плен иллюзий - самый сладостный плен. Из него не хочется высвобождаться. А надо.

Надо взорвать дамбу и спустить воду на заливные луга.


Шаг закономерный.

Сгнившей тетиве не пустить стрелу в путь.

А значит... Значит именно то, что значит. И это значимое надо претворять в жизнь.


Шаг неосторожный.

Открыть глаза. Плотно зажмуренные. Страшно... Можно это сделать завтра?.. Ну почему нельзя!

Потеряю ведь равновесие. Начну бестолково размахивать руками, порву веревочки, что удерживают ветер на привязи, он сорвется и улетит.


Шаг легкий.

Без планов, без ограничений, без укоров совести.

Вода под ногами как стекло - поверхность ровная, прозрачная и твердая. Но хрупкая.


Шаг твердый.

Страхи умирают вместе с надеждами, в обнимку.

Прогулка по облакам обещает быть.


Шаг невесомый.


свет мой зеркальце


После пятого бокала пива зеркала начинают разговаривать. Мое вот мутно ухмыльнулось и вопросило :

- Слушай... Может, ты че спросить у меня хочешь?

- Не-а.

- Ну, спроси. Мне поговорить хочется.

- Отстань.

- Ладно. Не складывается диалог, утешусь монологом. Итак. Вот значит как...

Отворачиваюсь, но невольно внимаю.

- Вижу я хамло редкостное. Отражаешься четко.

- А...

- А еще ты мизантроп и социопат. - Зеркало сделало сценическую паузу, ожидая мою реакцию.

Пожимаю плечами, и наблюдаю некоторое разочарование в собственном отражении. Молчу.

- И че? Даже не возразишь? - подозрительно проскрипело зеркальце.

- Я на правду не обижаюсь.

Мое зеркальное отражение оторопело.

- А еще я урод. Знаю. И моральный, и физический.

Зеркало окончательно потеряло дар речи. Ладно, еще бокал пива вернет ему разговорчивость.

- Эй, ты чего? Я ж того... провоцирую тебя. На возмущение! Брось соглашаться.

- Не, так не пойдет. Сказанные слова возврату не подлежат.

- Да че я такого сказало... Ну, есть у тебя малопривлекательные черты... Так у кого их нет!

- Разница в том, что я собственные прелести осознаю и меня от них воротит.

- Так. Стоп... Ты сочувствия ждешь?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Отверженные
Отверженные

Великий французский писатель Виктор Гюго — один из самых ярких представителей прогрессивно-романтической литературы XIX века. Вот уже более ста лет во всем мире зачитываются его блестящими романами, со сцен театров не сходят его драмы. В данном томе представлен один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.Перевод под редакцией Анатолия Корнелиевича Виноградова (1931).

Виктор Гюго , Вячеслав Александрович Егоров , Джордж Оливер Смит , Лаванда Риз , Марина Колесова , Оксана Сергеевна Головина

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХIX века / Историческая литература / Образование и наука
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее