Читаем Крылатые волки на льняном поле полностью

Читаю стихотворение, раскачиваясь на волнах внутреннего ритма и мелодики, погружаюсь в подсознание автора, стараясь не захлебнуться, и проникаюсь образами…

Смех, печаль, грусть, сопереживание - гамма чувств как набор красок для боди-арта. Раскрашиваешься изнутри, касаясь мысленными пальцами через текст.


Автор может достать кисточку из шерсти единорога, и тончайшими мазками вырисовывать изнанку своих грёз.

А может забальзамировать воспоминания и старательно ограждать их частоколом из слов.

Может попытаться приручить день завтрашний, выстраивая из слов желаемое.


Автор может сидеть внутри стеклянного сосуда со звуконепроницаемыми стенками. Его все видят, но он никого не слышит.


Абстрактное пространство языка заполняется живыми людьми, вырастают воздушные и песчаные замки, возводятся переправы и вспахиваются целинные земли.


Можно из слов сложить костёр, и к нему придут греться многие. У иного будут лишь издали засматриваться отблесками. Другой будет так чадить и источать смрад, что захочется затоптать этот очаг.


Вулканическое словоизвержение больше пугает, чем завораживает. В эпоху социальных сетей и готовых статусов на все случаи жизни - люди не готовы читать больше нескольких абзацев. Ещё лучше уложиться в один.


Пишу всего три слова. Улыбнувшись, клею марку на мысленное послание и отправляю его по лунной дорожке совиной почтой.

Темнота мягко касается неощутимых границ.


недосказка


Где-то далеко, на самом краю света, где воды океана низвергаются с грохотом вниз и рассеиваются в межзвёздном пространстве…

Где солнце ночует в золотом тереме, а поутру выезжает на колеснице с белоснежными конями прямо на голубое блюдо небосвода…

Где-то там живёт Радужный Змей, который опоясывает собой весь мир…

____________________


нет, не так…

____________________


Ржавчина смачно хрустела податливым металлом, стремясь успеть съесть как можно больше, ибо никогда не знаешь, прервут ли твою трапезу, или дадут насладиться ею до конца…

Меч тоже страшился, но не предчувствием славных битв, а тем унылым концом, который ему пророчила прожорливая ржавчина.

Но кто посмеет рассудить, есть ли тут правые и виноватые?..

____________________


и снова не так!

да что ж такое…

____________________


Громовые песнопенья продвигающихся льдин, удалые перезвоны ниспадающих личин, живописные руины неподследственных причин, - всё имеет время, место, цель и средства (как без них?!)…

____________________


бред… какой же это бред…

а если так -

____________________


Бесноватое крученье обездоненных пучин, завороженное диво изощрённейших картин, сладкозвучное трещанье догорающих лучин…

____________________


совсем килька в сиропе получается (((((

____________________


Трубят герольды общий сбор! Знамён распалось пестроцветье. Все, кто мечтой томим, взнуздали лошадей…

____________________


я сейчас рухну…

ну никакой из меня сказочник. казнить, нельзя помиловать.

записку перед эшафотом черкну :

____________________


Чтобы выжить в этом мире, надо в нём сойти с ума, стать мишенью в местном тире, пятой ножкой у стола!..

____________________


нет, ну это ни в какие ворота…

слова как тараканы разбегаются при свете дня.

____________________


Безумный алхимик сплавляет в тигле фантазию и опыт, шутку и мудрость, мечту и будничность… В итоге рождается Слово, которое выплёскивается из взрывающейся реторты и обжигает мне руки.

Вскрикиваю и отшатываюсь. Больно. Как же это больно… Слова живые, и они тоже не любят, когда их стирают.

Больше к сказкам не лезу. Скользкий жанр, не по мне.


рецепт смазки лыж


Не только готовить сани, но и вострить лыжи следует летом. Ибо путь к блаженству долог и нелегок, и исправность амуниции может сыграть решающую роль.


Внимание! Последовательность действий и дозировка не важны, главное вера в успех и свежесть используемых ингредиентов!


Рецепт :


- истолочь воду в ступе ;

- ощипать жар-птицу и поместить ее в подготовленный котел с водой ;

- добавить горсть русалочьей чешуи,

- нацедить крови из комара и туда же, в котел,

- сыграть психоделический рок на флейте заклинателя змей ( для разрядки, нельзя же трудиться не отдыхая ),

- добыть из золота свинец, отлить из него грузила, снарядить удочку и поймать золотую рыбку на середине Припяти ) проявив благородство, отпустить рыбку обратно на свободу и в награду получить разбитое корыто - вот из него то и нарубить дров ;

- развести огонь и кипятить снадобье всю ночь, до петушиных криков.


Готовность определяется по изменению сознания вследствии вдыхаемых ароматов.


Лыжи до зимы лучше не смазывать. Примета плохая. Приготовленное снадобье хранить в темном месте, замаскировав под рыбий жир.


А... ищущий блаженство заблуждается. Оно не находится, а наступает. Но только в свой час.


Меланхолийная элегия осени


Этой осенью я умерла. Мой прах засыпали тяжёлой землёй, чтобы его не развеяли резкие порывы октябрьского ветра. Я устало вздохнула и поняла, что свободна.

Погрустила немного на собственной могилке, неуютно вздрагивая под взглядами бесплотных соседей, и пошла, куда глаза глядят.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Отверженные
Отверженные

Великий французский писатель Виктор Гюго — один из самых ярких представителей прогрессивно-романтической литературы XIX века. Вот уже более ста лет во всем мире зачитываются его блестящими романами, со сцен театров не сходят его драмы. В данном томе представлен один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.Перевод под редакцией Анатолия Корнелиевича Виноградова (1931).

Виктор Гюго , Вячеслав Александрович Егоров , Джордж Оливер Смит , Лаванда Риз , Марина Колесова , Оксана Сергеевна Головина

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХIX века / Историческая литература / Образование и наука
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее