Читаем Крылатые волки на льняном поле полностью

Женский образ приобрёл томное выражение лица и романтический блеск серо-жемчужных глаз. Ресницы вспорхнули и моё сердце трепыхнулось. Однако в следующий момент слащавость образа настолько зашкалила, замироточила сиропом нарочитой женственности, - что меня затошнило.

Я брезгливо поморщился и равнодушно дохнул своей виртуальной возлюбленной в лицо. И та растаяла, оплавившись и растеряв черты лица.

- Чё не понравилось-то? - недовольно буркнул под руку мой личный демон. Он запыхтел сигаретой и добавил: - Петрарка б за такую Лауру удавился.

- Не то, - резко выдохнул я, морщась и щёлкая пальцами.

- А что - «то», - позволь поинтересоваться?

- Если б я знал…

Прицельно точно я укоротил локоны своей облачной возлюбленной, стёр кокетство с её миловидного лица и уменьшил пухлые губы до нормального размера.

Образ пытался сопротивляться. Безмолвно шевелились губы, и я почти угадывал слова возмущения, но мне до них не было дела. Причёска укоротилась, брови взметнулись вверх и нахмурились. Лёгкий румянец выдал смущение неосязаемой девушки.

Я пристально вглядывался в неё, пытаясь угадать - получается, или нет?

Демон бесцеремонно наклонился вперёд, бросил окурок в сторону, и начал пялиться на мою возможную возлюбленную. Она скромно отвернулась в сторону, и я понял, что и на этот раз промахнулся. Сделал глубокий вдох, чтобы на следующем выдохе развеять по ветру свою неудачную попытку отыскать идеал.

Девушка вздрогнула и попыталась отпрянуть. Но куда там… Ведь даже шеи нет.

Железная длань демона легла на моё плечо и я понял, что пытаться сбросить её… чревато. А он продолжал смотреть на неё, слезинки же начали стекать по девичьему лицу.

- Расслабься…

Я насмешливо дёрнулся от его слов. А демон продолжил разговаривать с моей несостоявшейся девушкой.

- Не бойся. Не старайся ему понравиться - он того не стоит.

Я напрягся и захотел заявить во всеуслышание, кто здесь хозяин ситуации. Но ситуация сама воспротивилась и я проглотил несказанные слова, чуть не поперхнувшись.

- Попробуй быть собой. Не расстилайся павшей листвой перед первым же прохожим.

Я всё-таки громко фыркнул, но никаких санкций не последовало. Мой личный демон ослабил свою хватку, задумчиво похлопал себя по карманам в поисках зажигалки и неожиданно закончил:

- Дурак ты!..

Последний возглас явно относился ко мне. Но я не обиделся. И возразить нечего. Скорее всего, это правда. Чистейшая.

Девичий образ пошёл волнами, эмоции стали крайне неразборчивыми, а я почему-то разволновался.

Девушка затаила комок в горле, выдала мне напоследок насмешливую иронию глаза в глаза, и начала самостоятельно таять. Кажется, я что-то почувствовал в этот момент… Но ещё не понял, что именно. Попытался ухватить ускользающий образ, но он просочился сквозь пальцы, и я с недоумением уставился на собственную ладонь, в которой почудился клочок дыма.

- Жестоко… - только и смог я произнести, сжимая ладонь в кулак.

- А никто и не обещал, что любовь должна приносить радость. - Мой личный демон нашёл наконец свою зажигалку, достал пачку сигарет, и всё это разом закинул так далеко, как только смог.


4. Влюбляться бессмысленно


Все человеческие отношения бессмысленны.

Я тупо смотрю прямо в гранитную стену, а она и не думает мне возражать. Она лишь расходится сеткой трещин и начинает крошиться. Я ещё пристальней вглядываюсь в гранит в поисках несуществующих ответов, хотя даже не в силах сформулировать вопросы к ним.

Тогда у меня возникло совершенно дикое желание побиться в эту стену головой. Если бы это могло помочь - осуществил бы тут же. Не колеблясь.

Однако ж осознаваемая бессмысленность никуда от этого не денется. Она останется и будет злорадно подхихикивать над моей кровоточащей башкой.


Я позволил себе ненадолго побыть человеком. Прочувствовать взлёты и падения самых разных эмоций, пробивающих брешь между двумя людьми;

мгновенные приливы похоти и неизменные охлаждения;

неизбежные разочарования вслед за восхищением;

жуткие головные боли от избытка ощущений.


И при любом раскладе я оказываюсь в тупике. В грязном, затянутом пыльной паутиной глухом тупике. Назад двигаться глупо, и вперёд некуда.


Мои пальцы инстинктивно сжались в кулак, и я с размаху засадил им в стену, предвкушая смачный хруст костей. Вот только на излёте, когда до столкновения оставалось несколько сантиметров, мой кулак налетел на жёсткую преграду в виде открытой ладони моего личного демона.

Чпок…

Звук получился не таким вкусным, каким его обещал гранит, но тоже ничего.

Демон, оставаясь абсолютно бесстрастным, отвёл мою руку в сторону и привалился плечом к стене. Его холодный взгляд пронизал меня с головы до ног, и я лишь усилием воли подавил дрожь.

- Какого хрена…

Лишь это я и смог выдавить, не получив ожидаемой разрядки от сломанных пальцев.

- А чего ты ждал? - Мой личный демон оскалил прокуренные зубы в законной насмешке. - Безумной страсти? Бесконечной романтики? Непреходящих ощущений?

Он не сдержался и фыркнул, разведя меня на скрежет зубов.

- Наверное, - неожиданно откровенно ответил я. - Наверное, именно этого.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Отверженные
Отверженные

Великий французский писатель Виктор Гюго — один из самых ярких представителей прогрессивно-романтической литературы XIX века. Вот уже более ста лет во всем мире зачитываются его блестящими романами, со сцен театров не сходят его драмы. В данном томе представлен один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.Перевод под редакцией Анатолия Корнелиевича Виноградова (1931).

Виктор Гюго , Вячеслав Александрович Егоров , Джордж Оливер Смит , Лаванда Риз , Марина Колесова , Оксана Сергеевна Головина

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХIX века / Историческая литература / Образование и наука
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее