Крылатый лев (СИ)

— Да, конечно… Конечно! — спохватился отец. — Все будет хорошо. Все обязательно будет… как надо. Ну, мне пора. На Овальной поляне уже собрался народ. Ты подожди, когда я уйду, ладно? Не смогу я смотреть тебе вслед… Выпей горячего чаю — и отправляйся. Счастливой дороги, сынок, и скорого возвращения. Я верю, что ты обязательно найдешь своего Крылатого Льва. И это… Не забудь надеть плащ потеплее.

Глава 15

Подхватив две полотняные котомки — одну повесил на грудь, другую пристроил на спине, и прицепив к поясу небольшой меч — куда меньше того, каким отец рубил капусту, — я вышел из дома. Светлело, утренний туман падал на землю. Чтобы добраться до южной стороны, мне не нужно было проходить мимо Овальной поляны, и я был рад этому. После горького прощания с отцом не было сил выслушивать пожелания горожан и ловить такие разные взгляды.

В то время я совсем не волновался, что мне, может быть, придется столкнуться с хищниками и монстрами. Я переживал об отце. Он же изведется от тревоги! Знаю его: тысячу раз пожалеет, что отправил меня одного. К тому же у него больное сердце — а он собирается ввязываться в битвы. Отец стоял перед глазами — высокий, грузный, слегка сутулый человек с неизменной глиняной кружкой в изрезанной шрамами ладони.

Мысли от отца перетекли к родному облаку, лучистому Лёвушке — как мне его не хватало! Вот схватить бы его в охапку, прижаться к теплому облачному носу, зарыться лицом в золотой гриве, пахнущей ароматными яблоками и летним дождем, — и все горести испарятся, как лужица в знойный полдень. Где ты, мой Лев? Что же случилось с тобой?

Светлый город окружал негустой лес, и в эту пору он был пустым и печальным. На деревьях зябко подрагивала последняя выцветшая листва, коротко всхлипывали под ногами сухие серые ветки. Тусклое утреннее небо провисало надо мной, точно полотно, на которое сверху вылили тысячу вёдер мутной воды. Громоздкие облака — не живые разноцветные красавцы, а обычные, мертвенно-серые, распухшие от непролившихся дождей, грозили обрушить мощные ливни. Представив это, я невольно поёжился.

Проходя мимо облетевших лип и берез, я вспомнил, что на опушке посреди леса меня может ожидать дракон из хозяйства Тиков, ведь об этом говорила вчера Пиона. Но я догадывался, что никакого дракона не увижу, — эм Тик не отличался ни щедростью, ни добродушием, да и Пиона твердого обещания не давала.

«Это к лучшему, если дракона не будет, — подумал я. — Все равно не умею управляться с огнедышащими». В отличие от других ребят, которые вымаливали у зажиточных горожан возможность хоть низенько, хоть недалеко прокатиться на домашнем драконе, я держался подальше от чешуйчатых гигантов. Кто знает, что на уме у этой громадной, как полдома, глазастой ящерицы с перепончатыми крыльями? Еще откусит голову невзначай! Или, чего доброго, дыхнет в твою сторону — был Лион, стал горелый пирожок. Я даже радовался в глубине души, понимая, что эм Тик наверняка отказал Пионе — и дракона для меня не нашлось.

Но дракон на опушке был. Кругловатый, упитанный, по-весеннему свежий и зеленый, он весело покачивал раздвоенным полосатым хвостом, похожим на дорожный указатель, и нелепо подергивал длинными, как у кролика, розовыми ушами. Подскакивая на толстых крепких лапах, дракон радостно выплевывал в воздух быстрые фонтанчики огня — и сам восхищался: «Смотри-ка, как я умею!» Пухлый гигант смешно крутил продолговатой, похожей на пупырчатый огурец, головой и нетерпеливо помахивал перепончатыми крыльями, призывая меня подойти поближе, чтобы поскорее отправиться навстречу приключениям.

Нет, я не обольщался его добродушным видом — знал, что любой дракон, даже домашний, не на шутку разозлившись, может садануть хвостом так, что от человека останется разве что раздавленная шляпа. А еще драконы изрыгают пламя — а я с детства усвоил, что с огнем не шутят.

Учитель рассказывал, что далеко, за цепью гор, обитают коварные и жестокие дикие драконы, которым ничего не стоит сжечь посевы, разодрать скот, а то и погубить местных жителей. Хорошо, что до Светлого города летучие демоны никогда не добирались.

Ошарашенно я глазел на жизнерадостного ящера — у эм Тика такого зверья отроду не водилось! У сурового торговца лесом и драконы были как на подбор: крупные, мощные, коричневые или цвета хаки, с одинаковыми квадратными мордами и короткими узкими глазами, похожими на прорези для пуговиц. Я знал, что имелись среди них и совсем уж драгоценные экземпляры — хитрые, бесшумные, коварные, умеющие искусно прятаться от посторонних взглядов. А этот драконий паренек был совсем мелкий, лопоухий и несолидный. Ну что ж, значит, эм Тик выбрал для меня дракончика попроще. Ай да Пиона!

— Ай да Пиона! — вслух повторил я, шагнув к зеленому чуду.

— И причем здесь она? — раздался недовольный девчоночий голос, и я подпрыгнул от неожиданности. Из-за чешуйчатой драконьей спины показались воинственно встрепанные темные косички со знакомыми вишневыми прядками. А еще я увидел Реуса — но не взрослого, важного и усатого, а юного, доброго и розовощекого. Вот это да! Вишня и Пряник!