Крылья черепахи

— Коля был, — сразу припомнил Леня. — По-моему, только он. Второго не видел.

— А Надежда Николаевна?

— Которая в очках? — булькнул Леня. — Из восьмого? Как же, была. Помню.

— А ее дочь?

— Эта… — Леня затруднился с определением, затем все-таки нашелся: – …мочалка? Инночка? М… нет. Нет, кажется. Из «Островка» она с нами не выходила, это точно. Потом – была. Когда Бориса Семеновича уже… того… — тут Леня облизнул губы совершенно по-людоедски.

— Понятно, — кивнул Феликс. — Ну хорошо, сиди пока здесь и лучше всего запрись. Выходить не советую. Открывать только нам на четыре стука. Вот так. — Он быстро стукнул трижды и после паузы еще один раз. — Тук-тук-тук. Тук. Понятно?

Леня хрюкнул, булькнул и закивал.

— Что скажешь? — спросил меня Феликс, когда мы вышли.

— Он ни в чем не виноват, и ты это знаешь.

— Так уж и не виноват…

— Ты знал это с самого начала.

Феликс пожал плечами и не ответил. Мы поднялись на второй этаж. Я перешагнул через скрипящую ступеньку. Феликс наступил на нее. Всем весом.

Было уже около десяти часов, когда мы постучались в девятый номер. Там не выключали свет, но было тихо. Наругавшись, мама и дочка дулись друг на друга. Судя по смятым покрывалам, они делали это, валяясь на кроватях в одежде. Инночка и сейчас продолжала это делать.

Переступив порог, Феликс поежился.

— Ничего, если я оставлю дверь открытой? — спросил он. — В коридоре теплее.

— А… — начала Надежда Николаевна.

— Думаю, беспокоиться не о чем. В случае чего нас с Виталием двое, и мы не совсем хилые мужчины. Бр-р, — передернулся он. — А у вас холодно, однако…

Никакого особенного холода я по-прежнему не ощущал, но, как видно, женщины держались иного мнения. Обе натянули на себя одинаковые бежевые пуловеры, и я только сейчас заметил, как они похожи друг на друга – мать и дочь. Только одна в джинсах, а другая в черной юбке и черных же рейтузах. Ну и разница в возрасте, конечно. Хотя Надежда Николаевна, приятная во всех отношениях дама, набивавшаяся ко мне в тещи, была еще очень не стара.

Первым делом она суетливо сдернула со спинки стула висевший там невесть зачем лифчик и, сердито прошипев что-то, бросила его Инночке. Та с полным равнодушием сунула деталь своей сбруи под подушку и перевернулась на другой бок. Спиной к нам. Вернее, круглой попкой.

— Вы извините, — бормотала Надежда Николаевна, лихорадочно разглаживая покрывало на своей кровати, — у нас тут такой беспорядок…

— Это ничего, ничего, — обаятельно улыбаясь, загудел Феликс. У него даже голос изменился и приобрел бархатистую раскатистость. — Какие могут быть условности на необитаемом острове…

— Вы извините…

— А чайку? — еще более обаятельно предложил Феликс. — Вы не ужинали, наверное?

Судя по виду несчастной Надежды Николаевны, она напрочь запамятовала, что на свете существуют ужины, не говоря уже о завтраках, обедах, полдниках, ленчах и файв-о-клоках.

— Я не ужинала, — с вызовом заявила Инночка, переворачиваясь к стене задом, а к нам передом. — Бутерброд с пивом найдется?

— Чай найдется, — совсем уже обольстительно улыбнулся Феликс. Казанова хренов. Граф Лозен. — Можно кофе, но как врач рекомендую сейчас чай с сахаром. Виталий, ты не принесешь?

Он уже гонял меня с поручениями. Как слугу.

Я стерпел и пошел за чаем. Для начала пришлось спуститься вниз за электрочайником и еще раз полюбоваться на труп. У меня, правда, был в сумке кипятильник, а Феликс требовал ни к чему внизу не прикасаться, но я, поразмыслив, решил, что следствие не пострадает, если я позаимствую чайник. Поднялся в свой номер. Критически осмотрел чайник и соскоблил с него крохотное бурое пятнышко. Подумал и взял не два кусочка сахара, а всю едва початую пачку. Пусть подавятся. Будем надеяться, что оно того стоит.

Когда я возвращался, таща оба чайника, основной и заварной, сахар и пачку заварки, мне послышался какой-то шум на первом этаже. Но я был зол и решил не обращать на него внимания.

Дверь в девятый номер я оставил открытой. Во-первых, руки были заняты, а во-вторых, это для чего-то было нужно Феликсу.

Стюард, чаю! Живо, стюард! Я вытряхнул старую заварку в унитаз, вымыл заварной чайник и налил воды в чайник электрический. Где тут у вас розетка? А где еще один стул? Я тоже сидеть хочу.

— Ужас, — тем временем говорила Надежда Николаевна, поминутно поправляя свои гигантские очки. — Такой приличный, солидный человек, совсем еще не старый… и такой кошмарный конец! Ножом по горлу… ф-фу! Сам себя… нет, это ужасно. Стрессы, я понимаю… Кругом эти стрессы! Нервы на пределе. Он ведь заговариваться начинал, вы заметили? Наверное, приехал поискать тишины и покоя… и вот нашел. Ужасно…