Крылья Эжена (СИ)

Он включился в эту игру, придумал небольшую шалость и выскользнул из часовни. Хотелось курить, покусать какого-нибудь провинциала едкими словечками, но объект все не находился. Оставалось только въехать в тесный кружок офицеров, которые ютились у входа и не смогли зайти.

Не все были одной веры с королем, и это добавляло распрей в стране. Конфликты возникали на пустом месте, вспыхивали как петарды из пары небрежных фраз. Именно этого и жаждал Эжен. Он вклинился в их круг и как маленькая обаятельная болонка закрутился на месте, протягивая руку попеременно всем. Легко втереться в доверие он умел при желании. Он стрелял своей улыбкой и рассеивал вокруг синеву своих глаз. Ему улыбались ответно. Никто из присутствующих не знал Эжена в лицо. Слушок о любовнике принца прокатился по отрядам много месяцев назад, но по большому счету, это мало кого интересовало. Эйнар пока не получил боевого крещения. Король предпочитал наемников - кадровых военных. За идею нынче мало кто воюет. А куш, обещанный легионерам был не мал. Каждый получал титул, а к нему, как известно, прилагался небольшой удел. Некоторым повезло - Король был щедр и приближал своих противников ко двору. Аскетичные отступники сдавались на посулы и продолжали служить империи верой и правдой, получая взамен свободу и возможность продолжать верить в то, что завещали им деды. Будущие победы сильных северных воинов с лихвой окупали все затраты.

Эжен разжился у курящих сигаретой и теперь терся между рослыми северными парнями, сложив руки на груди и закусив в зубах сигарету. Ему нравилось разглядывать мужчин с детства. А тут такое лакомство! Три офицера. В скромных сине-серых коротких доломанах с небрежно, даже игриво наброшенными ментиками. Они вели себя сдержанно и просто представились новому знакомцу. Эжен слушал их и подмечал северный, отдаленно-знакомый ему стиль общения. Значит и правда отщепенцы, как справедливо заметил кардинал. Эжен повращался среди “зануд”, как он едко отрекомендовал вояк, слишком холодных, так непохожих на молодых мужчин двора. И где-то на краю мелькнула мысль: “Хорошо, что не похожих”.

— А правда ли, что в ваших краях мужчины вольны делать выбор между женщиной и мужчиной? - Ему было скучно, и он спросил. А что такого, собственно? Никто не смутился, лишь пожали плечами.

— Церковь не запрещает нам этого. А что, мальчик, у тебя на примете есть подходящий жених? Или ты сам решил сменить веру? — Солдат постарше с улыбкой уставился на Эжена, который не покрылся красными пятнами только потому, что загар бронзой закрыл ему все тело. Купания голышом сказались благотворно не только на настроении, но и очистили кожу от юношеских прыщей, освободили от привычки краснеть. За это лето он стал гладким, как бронзовый шелк, и весь светился от желания. К нему тянуло. Он молча затушил сигарету, зыркнул на “старика”, а военный и, правда, был седой, как лунь. Эжен не ответил и поперся воплощать свой план в церковь.

Он пробился в уголок, уселся рядом с Эжени и начал усиленно стягивать с себя чулок. Вот-вот покажется подвязка. Эжени покосилась на его его мучения. Зашептала в ухо:

- Эжен, имей совесть, тебя блохи закусали? Давно пора завести какую-то живность. Хоть отвлечешься. - И опять уткнулась в требник, с трудом пряча улыбку за завесой волос, но глаз принцессы все еще косил в сторону Эжена. Он отнял у нее синий карандашик, которым она помечала особо важные места для будущей матери, и начал выписывать на подвязке буквы.

- О боже, Эжен, прекрати немедленно. Если Эйнар заметит… Ему это не понравится. Не зли его. Вы потом долго мучаете друг друга и меня, а мне нельзя волноваться. Эжен, — она отклонилась к нему, якобы незаметно, а потом сказала: — Эжен, тебе нравится кто-то из новых офицеров? Назови мне его, и он будет твой завтра же. — В ее словах было искреннее желание сделать счастливым друга, но еще больше она мечтала захватить в личное пользование сердце Эйнара. А он ускользал каждый раз, стоило только Эжену вильнуть хвостом. Ничего не изменилось. Он уважал ее по-прежнему, но влюбленность, как вспыхнула тогда у моря, так и погасла, растворилась рядом с маленьким маркизом. Эйнар навязчиво шел к ненависти от любви, но этот путь слишком долог, чтобы Эжени и ребенок могли ждать: — Кто этот несчастный, которого ты захватил в свои помыслы? - Эжени вырвала у него карандаш. - Диктуй его имя

В прежние времена, Эжен с удовольствием бы потешился с принцессой, вымучивая имя избранника, но сейчас он просто страдал от скуки и поэтому написал на подвязке слова: “Дам любому солдату”. Он заслужил.