Крылья Эжена (СИ)

— Запомни, Эжен, я люблю тебя, но я никогда не позволю смешать мои планы. Уезжай сейчас, пока я могу отпустить тебя. Не думай, что это так просто. — Он смотрел ему в глаза и пытался отыскать в них хоть каплю согласия.

— Хорошо, Эйнар, я уеду. Только повидаю его, и тут же уйду. Раз ты так хочешь, я смогу это сделать. Я откажусь. Эйнар, только один день с ним, и я не покажусь ко двору никогда.

— Я устал спорить. У меня есть условие. Пока ты живешь в моем доме, я буду по-прежнему с тобой. Я даже не лишу тебя внимания подруги. Но и ты выполнишь одну мою просьбу.

========== Всё, как ты хотел… ==========

Скрипочка в футляре манила к своим струнам, приглашала поцеловать гриф, понежить округлые бока, а потом спрятать от морозного воздуха, завернуть в синий бархат и покачать перед сном. Эжен дул на нее и пытался согреть своим дыханием, боясь прикоснуться к четвертушечке, которую принес с собой мальчик из дворцового оркестра. Хрупкая и сильная — она смутно напоминала ему кого-то из прошлой жизни. Хандра раздирала его сердце, и в тоже время ему было спокойно — он знал, как пройдет его день. Еще один из многих, которые подарил ему Эйнар Эхо.

Нужно было встретить еще одно утро, позавтракать в семейном кругу - “очень тесном”. Он шел туда, чтобы увидеть Эйнара и Эжени. Садился с ними за стол, накачиваясь вином еще до обеда. Иногда он был сама воспитанность и благопристойность. Образцовый маркиз с радостью препарировал на мелкие кусочки снедь и запихивал ее в рот приблудившейся к нему болонке принцессы. Собачонка выбрала никудышного едока и любовалась им с преданностью любовницы. Эжен скармливал ей фуа-гра, кидал маленькие кусочки в черную пасть, наблюдая за тем, как милуются супруги за столом. Стол был не очень длинным, но за ним свободно могли поместиться человек шесть, и чета наследников занимала места во главе на противоположных сторонах. Часто они проводили утро только втроем, и тогда Эжен мог “насладиться” их нескрываемой радостью без свидетелей. В такие дни Эжени сама подавала завтрак любимым. Невольно задевая шуршащей юбкой мужа и легко приглаживая мимоходом непокорные вихры Эжена. Он брезгливо смахивал эту ласку вслед за ней. Он не мог есть. Кусок не лез в горло, когда рядом все были счастливы. Все ждали наследника.

За столом царила Эжени. Расцветая с каждым днем, она становилась все спокойнее. Ласково кормила с рук Эйнара. Ее плавное движение от маленькой тарелочки с клубникой, которую она кромсала милым ножичком, к губам любимого супруга, невольно резало пространство между семьей Эхо и маленьким маркизом. Его мутило от одной мысли о таком обращении: Эйнар не мог есть с руки! Нет таких рук, которые могут позволить себе это.

Он подложил ладони под подбородок и с отвращением бросил последний взгляд в их сторону. А потом закрыл глаза. Он научился спать с открытыми глазами - все замечать, откладывать подальше от сердца и не подпускать к голове. Он мог бы поесть этой чертовой клубники, как этот паяц, который на днях может одеть корону. Но он шут гороховый, а Эйнар… Его надежда на справедливость, его мечта о любви. Боже, как больно сражаться за его внимание с Эжени! Никто не достоин счастья больше чем она и Эйнар, и за что эта насмешка — он опять теряет любимых.

И эти проповеди, черт бы их подрал! Эжени торчала у святош целые дни, и он должен. Таково повеление его величества. Как только Эжен оказывается один, в его поле зрения появляется посыльный с приказом.

“Иди туда Эжен, найди неизвестно что”, — он кривлялся перед зеркалом, когда в дверях появился наследник.

— Я бы так и нарисовал тебя малыш. Голым и со скрипкой в руке. Только мне сдается, что ты готов ее разбить.

Эйнар обошел маркиза со спины, обнял, почти не касаясь, и вытащил несчастный инструмент из рук жаждавшего крови парня, с трудом разжимая сведенные злостью пальцы.

— Когда ты вернешься к музыкальным занятиям? Раньше тебе это помогало, да и нам было легче, — Эжен таял в серебряном отражении своего любовника, растворялся в слабо-поблескивающих тревогой глазах.

-Хочешь заставить меня? — Эжен развернулся в объятиях и уперся руками в грудь Эйнара. — Так нельзя, Эйнар, я хочу сам решать, когда мне молиться, и как мне заботиться о себе. Не лезь со своими нравоучениями.

— Мне кажется, ты стал слабоват на язычок, раньше он давно бы нашел себе применение.

— О, да, мой принц, это было раньше, а теперь мой язык ласкает задницы юных мальчиков со скрипкой. Это ли не настоящее ему применение. Стихи мои успеха не имели и вышли мне боком. Может быть на этой стезе, я смогу снискать себе славу… — … и скрипка была разбита - ее осколки окружили двух мужчин непроницаемой стеной ненависти. Эйнар не смог остановиться, и губы Эжена распухли от удара. Потекла кровь. Мальчишка на постели зашевелился и поднял лохматую рыжую голову из вороха одеял.

Эжен утирал кровь и улыбался кровавым оскалом.

— Я так замерз, Эйнар. Мне холодно рядом с тобой. Все, о чем я мечтаю…

Эйнару не пристало слушать оправдания, и если в этой комнате и были желания, то только его собственные.