Крылья из дыма и золота

Михаэль подошел поближе и встал у стола, прямо рядом с другом. Тариэль тем временем перечитал записи на листке.

– Мне нужно еще несколько чистых листков, – сказал он, и Михаэль фыркнул, умолкнув лишь когда Тариэль зло посмотрел на него, и ему пришлось, извиняясь, поднять руки. В этом бумажном хаосе было невозможно хоть что-нибудь найти.

Михаэль осмотрелся по сторонам в поисках подходящего листка и решил выбрать простой вариант. Провел рукой над столом, закрыл глаза, подумал о бумаге, о ее структуре и свойствах. Он соединял частицу за частицей, формируя из них нечто новое, пока перед ним не появилось несколько листов бумаги. Затем он открыл глаза, убрал магическое воздействие и подтолкнул бумагу к Тариэлю.

– Спасибо. Еще нам понадобится нож или игла.

– Вот это подойдет, нет?

Михаэль протянул ему маленький ножик для писем. Немного помедлив, Тариэль взял его, прижал острие к руке и провел по коже, так что выступила капля бессмертной крови. Испачканным в крови пальцем Тариэль написал на каждом из листков имя Милы. Ему пришлось один раз обновить надрез, потому что рана исцелилась слишком быстро.

Когда кровь высохла, Тариэль принялся складывать из листков фигурки птичек. Особенно много внимания он уделил их крыльям. Затем он осторожно поставил бумажных птичек на стол и взял с полки клубок пряжи. Отрезав кусок нити, он положил ее вокруг фигурок и взялся за оба ее конца.

– Чего еще не хватает? – спросил Михаэль, настороженно наблюдавший за этой картиной.

– Связи.

Он натянул нить настолько сильно, насколько это было возможно, не повредив бумажных птиц. Его первозданная сила пробудилась, она струилась из его пальцев и пронизывала нить. По ней все дальше распространялся золотой свет, который переходил и на листки бумаги. Пряжа светилась и сверкала, и, когда свет вышел с другого конца, птички начали дрожать, бумага зашуршала. Энергия текла дальше, нить поднялась в воздух сама по себе и быстрым движением обвилась вокруг запястья Тариэля. Словно змея, кусающая себя за хвост. Текучее золото, будто лава, обжигало его кожу, и ему пришлось стиснуть зубы, потому что это оказалось больнее, чем он ожидал.

Бумажные птицы вытянулись, расправили крылья, осторожно пробуя пошевелить ими. Затем они замахали крыльями, все быстрее и быстрее, пока не поднялись в воздух. Они зависли перед Тариэлем. С каждым ударом крыльев они растворялись, пока не стали совершенно невидимыми – как и золотое свечение нити, которая теперь пропиталась кровью Тариэля. Так глубоко она прожгла его кожу.

– Найдите Милу! Следуйте за ней и ждите меня!

20 Ашер

Кому-то вроде Ашера слово «невозможно» не должно даже приходить в голову. Ему самому следовало бы это понимать. Но после разговора с Милой оно едва не сорвалось с его губ. Ему пришлось запить его глотком вина.

– Смерть, – спокойно повторил он. – Ты уверена?

– Да, – ответила она, вытирая щеки от слез. Ее взгляд был полон скорби и одновременно непокорности, страдания и… принятия.

Ашер спрашивал себя о том, что она уже видела и какой груз с тех пор лежал на ее плечах. Теперь он станет еще тяжелее, но для разговора об этом сейчас не время.

Она была не просто обычной аномалией. Ее можно было назвать Аномалией с большой буквы. Не было ничего, равного ей, так что ее существование недопустимо. Никто не знал, что сможет ее уравновесить. Одно было ясно: она самая необычная аномалия, которая появилась за много столетий. Аномалия такого масштаба и такой мощи, и нет ничего, что удержало бы баланс… И теперь, когда ее сила пробудилась…

– Ладно, – произнес Ашер скорее себе, чем Миле. – Дух смерти что-то делал? Можешь подробнее описать его?

Мила нахмурилась, так что на лбу появилась отчетливая складка. Такой Милу можно было увидеть часто – когда она задумывалась, когда пугалась, когда хотела собраться с духом. Наблюдать за ней было так волнующе.

– Стеклянный сосуд, – словно не к месту произнесла Мила. – Он… он был рядом с Виктором – тем Серым, – и его контуры расплывались, но я могла его видеть. Такой черный, как сама тьма. Длинные узловатые пальцы и капюшон, скрывавший лицо. – Она замолчала, сглотнула и, убрав руку от Мим и Пана, обхватила себя за плечи, словно ей вдруг стало холодно. – Он держал в руке стеклянный сосуд и собирал туда текучее нечто. Прямо из Серого. Это… это было все, что я увидела, а потом…

Она замолчала на полуслове. Ашер понимал причину, и в дальнейших объяснениях не было необходимости. Он знал достаточно. Достаточно, чтобы встревожиться.

– Душа, – тихо заговорил он. – Он забирал душу. Вот что ты видела. То, что не должен видеть никто, кроме самой смерти.

Резко встав, Мила покачала головой, встряхнув свои прекрасные волнистые каштановые волосы.

– Нет, этого не может быть. Наверное, это был сон.