Крылья колдуна

– Откровенность за откровенность? – уточнил Ланс, спрыгивая с колонны. Разные глаза сверкнули любопытством, когда он посмотрел на Тиль. – Я говорю, каким своим достижением горжусь, а ты потом отвечаешь на мой вопрос.

– Нет, – отрезала Тиль. – Ты вполне можешь гордиться какой-нибудь ерундой вроде процедуры, проведенной Рему.

– Как хочешь, – Ланс приобнял ее и повел вокруг развалин. – А отсюда открывается прекрасный вид!

Рука Ланса, покоящаяся на ее талии, была такой теплой и согревающей, что Тиль, поколебавшись, решила ее не сбрасывать. С холма виднелись клочки черной распаханной земли и унылые плоские крыши. Мост, связывающий Либеморт с большой землей, казался тонкой ниточкой.

– Наверное, Петра боится, что девочки станут убегать сюда на свидания, – предположил Ланс.

– В пансионе обучаются только девочки, – напомнила Тиль.

– Зато в Либеморте полно молодых парней. Когда это забор был помехой любви?

– Возможно, ты прав, – согласилась Тиль. – Но директриса явно что-то недоговаривала. Подозрительная она, эта Петра.

– Ах, Петронилла… – протянул Ланс. – Знаешь, я составил классификацию женщин – особенности характера в зависимости от формы губ – и могу сказать, что Петра неплохой человек.

– Да ты что! – с сарказмом произнесла Тиль. – Это полностью меняет дело!

– Я составил много классификаций, – уточнил Ланс. – Как сама понимаешь, довольно длительный период времени мне совершенно нечем было заняться. И знаешь, о чем мне говорят твои губы?

– Конечно, знаю, – ответила Тиль. – Они говорят: отстань от меня, колдун.

– Это вслух, – кивнул Ланс. – Но когда они чуть приоткрыты, влажные и розовые, как лепестки розы после дождя…

– Меня сейчас вырвет, – скривилась Тиль.

– …сладкие, – продолжил Ланс, – с внешними уголками, чуть загнутыми вверх. С нежной ямкой над верхней губой. Они говорят, что ты, Матильда, вопреки внешней суровости, страстная и чувственная женщина, жаждущая любви.

Тиль фыркнула и все же сбросила руку Ланса со своей талии.

– Почему ты не на уроках? – вспомнила она.

– А ты? – ответил он вопросом на вопрос. – Слушай, Матильда, я тут подумал, раз уж ты наотрез отказываешься говорить о себе, расскажи об Ульрихе. Где ты его откопала?

– Откопала я тебя, – буркнула она. – А Ульриха увидела в цирке.

– Ты любишь цирк?

– Терпеть не могу, – призналась она. – Пришлось туда пойти по приказу Ордена. За тем бродячим цирком тянулся след из обескровленных трупов.

– Вампир?

– Он самый, – кивнула Тиль. – Выступал фокусником. Распадался стаей летучих мышей, рисовал картины туманом, довольно красиво, кстати. Там я и увидела Ульриха.

– И что делал в цирке наш здоровяк? – спросил Ланс, останавливаясь.

– Жонглировал гирями, поднимал тяжести и все такое, – Тиль увидела впереди покосившиеся надгробные плиты. – Ты привел меня на кладбище?

– Не лучшее место для первого свидания, – кивнул Ланс. – Но, учитывая, как мы познакомились, это даже символично.

Он пошел вперед, направляясь к надгробию, над которым плакал мраморный ангел. Белая фигура ярко выделялась на фоне всеобщей серости, а крылья безвольно свешивались за спиной плащом, будто у ангела не осталось сил для того, чтобы их распахнуть.

– Так что там с Ульрихом? – спросил Ланс у Матильды, которая остановилась у плиты и теперь пыталась разобрать полустертую надпись. – Он тебе сразу понравился?

Тиль молчала, глядя на выбитые буквы.

– Матильда, – позвал ее Ланс. – Ты в порядке?

– Да… да, – встрепенулась она, устало потерла лоб. – С Ульрихом там плохо обращались. По тролличьим меркам он был совсем дитя.

– Значит, ты спасла его и поселила у себя, – вкрадчиво сказал Ланс.

Повернувшись, Матильда посмотрела на хитрое выражение его лица и невольно улыбнулась.

– Даже не мечтай.

– Согласись, напрашивается аналогия, – не сдавался Ланс. – Я к тому же неприхотлив в быту и куда более приятный собеседник. – Он оперся одной рукой на плечо ангела, осмотрел крылья. – Как думаешь, ангелы – те же анаэты?

– Нет, – ответила Тиль, не раздумывая. – Анаэтам не было чуждо людское… Что ж, на первый взгляд старое кладбище в порядке. И выглядит куда наряднее, чем твоя забытая могилка. Кстати, с твоей стороны немного наивно ожидать от потомков статую, если тебе даже цветы не приносили. Кто это сделал, Ланс? – спросила она вдруг, заглядывая ему в глаза. – Кто закопал тебя заживо? Ты смог простить его?

– Это сделал мой враг, – ответил Ланс, убирая светлую прядку волос ей за ухо. – И ему не нужно мое прощение, он давно умер. Тиль, ты очень бездарно потратила свой вопрос.

– А ты опять соврал, – вздохнула она, направляясь назад к замку. – Знаешь, что было странным в твоей могиле?

– Кроме того, что трупик шевелился? – уточнил Ланс.

– Бархат, – ответила Тиль, обернувшись. – Бархатная обивка гроба. Тот, кто тебя похоронил, заботился о твоем удобстве, Ланс.