Крылья ужаса

- Смерть они не победили, Люд. Потому и нет у меня отца с матерью. Зато Рассея есть. Этого для меня достаточно, и на тот свет хватит.

- Ах, вот ты какая, Лизочка, - и Люда поцеловала ее. - Тогда мы сестры навсегда.

Но тут вмешался Сергей. Он был странен, сер, и теперь совсем не выглядел молодым.

- Ребята, - проговорил он неожиданно и сурово, - я считаю, что смерть можно победить чем-то еще гораздо более чудовищным, чем сама смерть. Но что может быть чудовищнее смерти?

Саня чуть не упал от восторга, всплеснув руками.

- Да где ж это искать, кроме как внутри нас, - заговорил он, опомнившись от хохота.

- Конечно, конечно, - подхватила Люда. - Только внутри нас это и есть. Такое чудовищное, что и смерть испугается. Только как это чудовищное открыть в себе?

Оно ведь просто так не валяется, а глубоко скрыто. Не каждому дано его видеть, а тем более знать. Помоги, помоги нам открыть это чудовищное в себе, Сашенька, помоги. Недаром мы встретились - так блаженно, так неожиданно в углу этого дворика. Посмотри, как Леонид ждет...

Саша посерьезнел и внимательно посмотрел на Люду.

- Эх, Люда, Люда, - вздохнул он и опрокинул в себя полстаканчика недопитой водки. - Что ж, если б я знал, разве я такой был, на человеков похожий? Да я б тогда знаешь в кого б разросся?! Ты бы меня и не узнала, - и он недоуменно развел руками. - Да я б тогда и сам себя не узнал, Люда, откровенно-то говоря. Я и во сне даже иной раз сам себя не узнаю. Такой огромный становлюсь и ничего про вашу жизнь, человеческую, не знаю. А как из сна выхожу - то не помню про ето. Не тот человечий умишко, чтоб помнить про такое. Вот так.

- Ох, Сашенька, - разохалась Люда. - Вот как, бредешь, бредешь, и вдруг своих найдешь. Кто б мог подумать, что встреча такая будет, с тобой и с Лизой, ни с того, ни с сего...

Тут же подняли тост за "ни с того, ни с сего".

А потом настала тишина. Казалось, все бури улеглись на время в душе. Поганая кошечка разлеглась рядом, удовлетворенная. Тон в молчании задавал Леонид. Словно он ушел в поиск неизвестно чего. Да и не пил он почти.

И разговор потом возобновился, обрывистый, но многозначительный. Поговорив так с часок, обменялись адресами, зная, что дружба будет. Только Леонид оставался сам по себе. Дул ветер, тайно и близко шелестели травы и листья на березках, и в воздухе стояло что-то грозное.

Люда, поцеловав опять сиротку - Лизу, увела своих, да собственно Ваня куда-то исчез, и они опять оказались вдвоем с так и неразгаданным Леонидом. Люда решила отойти ненадолго, что-то купить, а потом опять забрести к своему брату...

Вернувшись к нему, она вздрогнула: что-то произошло с ним.

Лежал он скомканный, надломленный на диване, свернулся, как измученно-избитая кошка, потерявшая ко всему интерес.

- Что, что с тобой?! - вскрикнула Люда.

И Леонид ответил. Он медленно повернул к ней свое полное ужаса лицо и закричал:

- Я не хочу умирать! Все кончено для меня! Все кончено!

- Как все кончено!?

- Я не хочу умирать! - взвизгнул Леонид опять. - Пойми ты это! Нет во мне сейчас ничего сильного и ничего чудовищного. Одна смерть в душе.

Он вскочил, губы его дрожали, и, кажется, стекала слюна, и все в нем, казалось, было измучено непосильной ношей.

- Все, все отошло от меня! - завизжал он. - Что было совсем недавно, часа 2 назад, все отошло! Одна смерть, и ничего кроме нее!

- Как?!

- И чудовищного этого, о котором Саша говорил, и он абсолютно прав, нет во мне или скрыто. Нет во мне сверхъестественного, чудовищного, пред которым и смерть бы померкла, закрыла бы в ужасе глаза. Нет этого, а только этим и можно смирить смерть. Чем же реально победить!?

- Как чем, а верою?

Леонид рассмеялся.

- Что значит верою? Да, я, если хочешь знать, не только верю, но и знаю, что после смерти есть жизнь, ну и что? - он вдруг истерически забегал по комнате. - Не в этом дело! Ведь ты сама понимаешь, что смерть - это тайна, и никто еще ее полностью не раскрыл, никакое учение. Все равно есть в ней что-то жуткое, необъяснимое. Да и не в этом дело! Неужели ты не чувствуешь, что смерть - это символ абсолютной гибели, той, которая наступит вообще, после всех жизней и космических циклов, когда наступит время, когда все уйдет в Абсолют, в великое Ничто, когда наступит время абсолютной ночи, в которой не существует ничего. Я в конце концов абсолютную гибель предчувствую! Что все эти жизни потом, одни оттяжки! Да и в этой физической смерти, в бытии после нее, черт побери, нет полной уверенности! - закричал он в бешенстве. - Смерть это прерыв, раскол, тайна! Неизвестно куда ты полетишь! Я в этом стуле не уверен, черт побери, а ты говоришь о смерти! - и он в ярости швырнул стул в стену. - И наконец, я ведь умираю, я, я, я!

Потом Леонид бросился на диван и завыл. Это было жутко. Люда, ошеломленная, не знала, что делать. Иногда между всхлипываниями, рыданиями и воем раздавались членораздельные человеческие звуки, но они состояли в одном:

- Да пойми ты мою жуть. Да пойми ты мою жуть, - повторял Леонид несколько раз.