Крыло Королевы

Рондет. Точно. Религиозная правящая группа, о которой никто ничего не знает. Они будут решать мою судьбу. Потому что это само собой разумеется.

— Кто они, Элара? Кто эти члены Рондета?

Она замолкает на время и возится с одеждой, словно наводит порядок. Я жду, наблюдая за ней. Она выглядит искренне желающей помочь, чтобы всё прошло гладко, насколько это возможно.

— Они… Они его ближайшие советники, конечно. И они особенные. Они не живут среди нас. Я… я, правда, не могу сказать вам больше.

Я хмурюсь на её взволнованный ответ.

— Не можешь или не хочешь?

Она пожимает плечами. Даже этот жест у Элары выходит изящным, как движение талантливого танцора. У меня получится как у матроса, если попытаюсь повторить.

— Боюсь, что не могу, — с её лица сходят все краски. — Я только однажды видела собрание Рондета и то издалека. Они очень красивые, это я могу сказать наверняка. И странные. Немногие удостаиваются чести присутствовать на личной аудиенции. Я бы хотела помочь, ваше высочество. У меня есть информация, которая могла бы быть вам полезна. О нашем наследии и традициях, связанных с ними, и… Я могу подготовить для вас ещё несколько досье, если желаете?

Думаю, это пригодится. Я не сомневаюсь в том, что она говорит правду — мне кажется, Элара многое бы отдала, чтобы узнать больше о таинственном Рондете. Но всё же её слова дают мне кое-что. Поддержку.

— Спасибо. Так, значит, я увижу их вскоре после представления? Наверное, для этого тоже нужно особое платье.

Она ослепительно улыбается, счастливая от возможности вернуться к безопасной теме.

— Конечно. Я обращусь к нашим лучшим дизайнерам и привлеку их к работе. Клянусь, вы не будете разочарованы. Они, действительно, будут бороться за право подготовить вам платье. Я знаю портных, готовых выколоть глаза своим конкурентам за одну только возможность. А теперь вам стоит постараться выспаться. Дни здесь длятся дольше, чем на вашей родине, и вам понадобится хорошо отдохнуть перед тем, что ждёт впереди. Я составлю расписание ваших планов на завтра, прежде чем уйти к себе.

Она велит служанкам приготовить ванну, выбирает мне ночную рубашку и обещает — или угрожает? — вернуться через час.

Как только она уходит, забирая с собой служанок, у меня получается, наконец-то, выдохнуть. Том проверяет комнату и с кратким кивком выходит из моих покоев вместе с Петрой. Внезапно наступает такая жуткая тишина. Я нажимаю на коммуникатор на запястье.

— Шай? — тихо произношу, неуверенная, что он на месте, что он ответит. Не стоило мне в нём сомневаться.

— Ваше высочество? Всё в порядке?

— Во что ты меня втянул?

Он открывает дверь и стоит там, озарённый медовым светом закатного солнца. Один взгляд на сдержанное лицо Шая, и у меня в груди всё сжимается. Мне не хочется ничего, только броситься в его объятия. Но тело отказывается шевелиться.

Оно и к лучшему, наверное.

— Разве ты не должна принимать ванну?

Я хочу пошутить, сказать что-нибудь бойкое и остроумное, но слова застревают в горле.

— Есть вести из дома?

На секунду он хмурится, на лицо набегает тень.

— Нет. Хочешь, чтобы я с ними связался? Передать сообщение?

Конечно, хочу. Я ещё никогда так не тосковала по дому. Я скучаю по смеху братьев и даже их бесконечным подколкам и стремлению доказать превосходство. Что они делали всё это время, пока меня не было? Как там отец?

Но это было бы пустой тратой ресурсов. Я не могу это себе позволить.

— Забудь, неважно.

Я не должна чувствовать себя такой отчаянно одинокой. Это просто тоска по родине. Она пройдёт. В конце концов, я уже не ребёнок. Мне семнадцать. Надо привыкнуть к этому миру, к этой жизни. И как можно скорее.

— Бел? — он переступает порог, закрывая за собой дверь. И внезапно всё становится хуже. Намного хуже. Я не могу толком дышать и потому отворачиваюсь, пытаясь скрыть своё состояние. Его этим не обманешь. Конечно, нет. Его мягкость действует мне на нервы. Он переживает. Он беспокоится обо мне. — У тебя всё хорошо?

— Да, — даже я слышу, какой слабый и сдавленный у меня голос. Паника набирает обороты, всё сильнее и сильнее.

— Я могу что-нибудь для тебя сделать? Только скажи.

Ох, вот как. Но я не могу ему сказать.

— Нет, я… мне надо принять ванну. Она скоро вернётся.

Его тон мрачнеет.

— Она сделала что-нибудь?

Мотаю головой. Бедная Элара. Теперь этот вопрос всегда будет возникать в первую очередь. Несмотря на то, что я, правда, верю в её искреннее желание помочь. Несмотря на то, что она нашла благотворительные организации и центры переработки всей ненужной одежды, а также привлекла лучших портных к престижной работе. Несмотря на то, что она делает всё, что в её силах, чтобы исправить то, что даже не было её виной. Этот вопрос всегда будет возникать.

— Нет, ничего. Прости. Я не должна была тебя вызывать, — это, по крайней мере, правда. Самая настоящая правда. Не стоило мне звать его. — Просто хотелось поговорить с кем-нибудь. Понимаешь? С другом.

Я оглядываюсь на него, слабая улыбка появляется на его губах.

— Я буду рядом. Обещаю. Когда бы ты ни позвала. Всегда.