Крым 1917–1920. Революция и Гражданская война

Верным националистическим мелкобуржуазным и буржуазным взглядам остался центр курултая и парламента, руководимый партией «Милли-Фирка». Новый состав директории занял место в рядах оппозиционных правительству групп. До поры до времени милли-фирковцы как будто отказались от объединения мусульманских народов и занялись разработкой проекта «Положения о культурно-национальной автономии мусульман Крыма».

Отказ был, однако, внешним, направление же их политической деятельности было тем же. Они исходили в определении своего политического курса из новых посылок. В Европе и на Востоке победил англо-франко-американский капитализм. Победители делят награбленное, справляют тризну по побежденным. Победа империалистов не окончательная, она вдохнет силы народам Востока, Европы и Азии. Лозунги освобождения народов понесутся уже не из Европы, они началом своим будут иметь Восток. Лозунги эти будут говорить о свободном сожительстве народов, изгнании империалистов-победителей.

Путь к свободному сожительству народов – федеративный принцип государственного строительства. Если Крымское правительство откажется от реакционной кадетской политики и возьмет твердый курс на федеративную Россию, если оно и в своей политике и в своем составе будет отражать интересы татарской крупной и мелкой буржуазии, тогда милли-фирковцы помогут этому правительству.

Правительство не хочет считаться с татарскими националистами – оно само толкает их на союз с турецким движением.

Вот круг политических рассуждений милли-фирковцев. Они, кроме того, объявляли совершенно законным стремление крымских националистов к более им родственному «турецкому народу».

Эпоха протекторатов закончилась, протекторат несовершенен и шовинистичен – так рассуждала татарская газета «Крым». Место протекторатов занимает форма выгодных для всех союзных отношений.

Отвечая на обвинения директории в подготовке переворота, редакция газеты «Крым» писала, что «о нем может идти речь лишь после того, как вы сделаете переворот», т. е. после того, если кадетам удастся «окончательно силами реакционных вождей образовать чиновничью Россию».

Федеративную единую Россию татарская директория воспринимала как переходную ступень после закрепления, на которой удастся вступить на путь свободного сожительства мусульманских народов.

Милли-фирковцы восприняли принципы кемалистской Турции, и в стремлении к их внедрению в практику государственной жизни они вели борьбу с реакционной кадетской и генеральской политикой.

Татарские националисты не прочь были признать даже советскую власть, с тем, однако, чтобы вышелушить из нее основное содержание. Советскую власть без стремления к коммунистическому обществу, без мероприятий, которые уничтожают силу буржуазии и создают условия строительства социалистического хозяйства, только как власть, представляющую право свободного самоопределения народов, – принимали националисты Советскую Россию. Они хотели бы исключить и классовый характер самоопределения, и тогда союз с Советской страной. Пока советская власть не отказалась от своих основных принципов, до тех пор она случайна, анархична, насильственная и проч. и т. п.

Плохо сводились концы с концами во всей теории националистов, но что им до этого. Нагрузившись разного рода эклектической смесью, они шли в массы татарского населения и там искали себе опоры.

«Государственные» эксперименты правительства Сулькевича, десятки невыполненных обещаний со стороны татарского парламента способствовали отрыву масс из-под влияния «вождей» типа Джафера Сейдамета. Почва для развенчивания узконационалистической политики татарского парламента и директории была. Крестьянство могло быть направлено на борьбу за советскую власть, особенно, конечно, бедняки и середняки, жаждущие землицы не меньше, чем крестьяне других национальностей.

Разгул белогвардейцев толкал крестьян на борьбу сними. Недостаток продовольствия, отсутствие рынка сбыта для продуктов табаководства и садоводства – явился не меньшей причиной роста недовольства крестьян.

Почему же, однако, при наличии всех условий не было ярко выраженных советских настроений и стремлений у крымского крестьянина?

Ответом на это может служить то, что в период Республики Тавриды (январь – апрель 1918 г.) татарский крестьянин не получил от советской власти того, что он по праву от нее ожидал. Ни съезд Советов Тавриды, ни практика советской работы в татарских районах не разрешили земельного вопроса. Раздел земли на посев 1918 г. не мог, конечно, удовлетворить желаний крестьян. Крестьянин, вынужденный выполнять обязанности перед продовольственными органами Советов, был значительно ограничен в сфере товарооборота.

Свободная торговля была затруднена, взамен взятого у крестьян хлеба и сырья им нельзя было, вследствие общего разрушения хозяйства, предоставить фабрично-заводских изделий.

Кроме этого, отрицательное значение имела и недостаточная оценка национальных особенностей крымско-татарской деревни, проявленная съездом Советов Республики Тавриды.