Крым 1917–1920. Революция и Гражданская война

Кроме роста цен, первые недели деникинского владычества ознаменовались приказом, запрещающим обращение советских денежных знаков. Приказ был прямо направлен против трудящейся части населения, ибо буржуазия, убегавшая с белыми, этих денег не могла иметь, а та группа ее, которая оставалась, жила и при советской власти старыми накоплениями. Советские денежные знаки принимались банками под «бесплатную» (!) квитанцию, расчет по квитанциям командование собиралось произвести в конце Гражданской войны.

Свободная торговля привела к весьма быстрому росту цен и все большему голоду одной части населения, когда другая в спекулятивном угаре набивала карманы. Замалчивать рост дороговизны и торговой вакханалии было невозможно. Нашелся многомудрый спаситель, который писал: «Универсальным злом и бичом современности является все растущая дороговизна, содействующая накоплению недовольства и раздражения среди тех слоев населения, которые больше всего от нее страдают»[272]. Избежать дороговизны, по мнению автора цитируемой статьи, можно выбрасыванием на рынок большей массы товаров. Но где же взять товары? Оказывается, сделать это легко, отказавшись от 8-часового рабочего дня. Лозунг наступления на рабочих брошен. Деникинцы не допускают «привилегированного сословия рабочих», поэтому можно держать себя с рабочими свободно.

Капиталисты прежде всего не допускают мысли об увеличении заработной платы. На требования союзов о повышении заработка предприниматели отвечают или прямым отказом, или затягивают решение вопроса, иные же не ограничиваются сопротивлением и идут сами в наступление. Так, например, табачный фабрикант Стамболи выбрасывает с фабрики 400 человек рабочих, а когда рабочие объявили забастовку, он отвечал на требования рабочих, что закроет фабрику совершенно. На требование портовых рабочих в Севастополе союз получил ответ, упрекающий рабочих в «классовом эгоизме».

Наступление на рабочих нашло свое выражение в массовых арестах всех так или иначе проявивших свои симпатии к советской власти. Тюрьмы очень скоро заполнились рабочими. Неделями арестованным не предъявляли никаких обвинений. Состояние было довольно угнетенным. Профсоюзы влачили весьма жалкое существование. Даже меньшевистская газета «Прибой» вынуждена была признать, что профессиональные союзы переживают развал.

18 июля состоялся съезд профессиональных союзов, поставивший задачей рабочего движения Крыма борьбу за выполнение властями законов правительства Керенского. Основными принципами рабочих, – гозорил докладчик на съезде, – является профессиональный, социалистический и кооперативный. Попытки свернуть профессиональные союзы на путь политической борьбы докладчик, а за ним и меньшевики, приехавшие с мест, отвергнули[273].

Можно, конечно, удивляться узости решения в тот момент, когда командование уже начало аресты работников профсоюзов, но таковы уже меньшевики, они ничему не научились за все время революционной борьбы. Не напрасно же им прислали письмо торговопромышленники с выражением соболезнования по поводу оскорблений, нанесенных редактору меньшевистской газеты.

Через несколько дней после съезда представитель крымских профсоюзов меньшевик Либин выехал для участия в работах рабочей комиссии, созданной Деникиным. Меньшевики оправдывали свое участие в комиссии необходимостью использовать ее как трибуну, с которой они займутся классовым воспитанием рабочих. Отстают эти горе-социалисты от событий на целые десятилетия, и вольно или невольно, а все данные говорят за то, что вольно играют контрреволюционную роль. В августе в сентябре вообще при Деникине с меньшевиками ничего нового не случилось, они очень последовательно играли подлую роль, отвлекая рабочих от борьбы за рабочую власть, за разложение белогвардейского тыла.

Положение рабочих с каждым днем ухудшалось, расчеты на свободную торговлю хлебом не оправдались, крестьяне не выказывали большого желания отдавать хлеб за бумажные деньги, на которые ничего нельзя было купить и которые со стремительной быстротой обесценивались.

Затруднения с закупкой хлеба обнаружились в двух хлебных районах – Евпаторийском и Перекопском. Закупочные организации в Перекопском районе ввели премии за проданный хлеб. За каждые пять пудов дополнительно к стоимости хлеба выдавался один аршин мануфактуры[274]. За сто пудов, кроме мануфактуры, выдавалась пара сапог. Крестьяне не только не хотели продавать хлеб, они отказывались выполнять приказ об уплате скопщины владельцам земли.