Крым и крымчане

Зачем он шапкой дорожит?
Затем, что в ней донос зашит.
Донос на гетмана-злодея
Царю Петру от Кочубея.

В реальности все обстояло далеко не так романтично – не было никакого лихого всадника. «Сигнал» в Москву доставил некий монах Никанор пешим ходом, этакой серой мышкой, огородами добравшийся до места. Неприметный, неинтересный странник, человек божий, каких на дорогах полно… Так гораздо надежнее, лихой казак – фигура заметная.

Заговорщикам не повезло самым роковым образом. Судя по всему, они проведали только о самом факте тайной переписки гетмана с поляками, но никакой конкретикой не располагали. Донос сохранился, и он, по словам современных историков, «производил впечатление не обоснованного обвинения, а бездоказательного навета». К тому же…

И польские письма, и рисунок герба Мазепа… отослал Петру. На этом основании некоторые историки считают, что Мазепа всего-навсего вел с ведома Москвы этакую «радиоигру». Однако вполне допустимы и другие объяснения: гетман так поступил не из душевного благородства, а оттого, что узнал о происках врагов и решил упредить события, представ белым и пушистым.

Версия не столь фантастическая, учитывая тогдашние реалии. Как-никак поляки предлагали потомственное владение. А гетман – персона пусть и важная, но все же выборная. Как избрали, так могли и переизбрать, случалось не раз. Причем в этом случае свергнутому… пардон, переизбранному! гетману приходилось срочно уносить ноги – если только удавалось. Что при таком раскладе оставалось у Мазепы? Разве что та самая волость в России.

По некоторым данным, к тому времени меж гетманом и всемогущим Меншиковым пробежала черная кошка. Якобы даже Меншиков собирался Мазепу сместить и заменить своим человеком. Если это правда, если Меншиков, не исключено, как раз и ставил на Кочубея со товарищи, тайные сношения с поляками вполне логичны и объяснимы.

Как бы там ни было, Мазепа оправдался, сообщив вдобавок в Москву немало интересного о военных приготовлениях Турции и сношениях Лещинского с крымским ханом. Царь послал Мазепе очередную соболью шубу, а Кочубея с Искрой выдал ему на расправу. Гетман тут же велел отрубить обоим головы, а все их движимое и недвижимое имущество забрал себе. Иные историки пишут, что не себе взял, а отписал в воинскую казну, но это мало что меняет: уж «на финансах»-то у Мазепы сидели особо доверенные люди…

А буквально через год, когда в Гетманщину вступил шведский корпус короля Карла, Мазепа к нему присоединился во главе казачьего отряда. Некоторые историки опять-таки пишут, что сам гетман был белым и пушистым, а на этот шаг его буквально под дулом пистолета вынудила старшина.

Лично мне эта версия представляется сомнительной. Во-первых, у гетмана была достаточно сильная семья, чтобы справиться со «шведской партией», да вдобавок можно было заручиться поддержкой Москвы. Во-вторых, имеет право на существование и другая версия: что гетман, которому надоело быть выбранным, увидел для себя в наступившей неразберихе неплохой шанс устроиться в жизни еще лучше и спокойнее. Вполне возможно, свою роль сыграло и то, что шли шведы. Шведская армия, в XVI веке одержавшая немало побед, по инерции считалась чуть ли не сильнейшей в Европе, и Мазепа вполне мог решить, что отныне с русским влиянием в Гетманщине будет покончено…

Увы, оба новоявленных союзника очень быстро поняли, что дали маху. Серьезного пополнения, обещанного гетманом, Карл не получил: с Мазепой прибыла лишь кучка казаков – пессимисты оценивают их число в полторы тысячи, оптимисты – в пять. Даже если верна вторая цифра, получается, что за гетманом к шведам последовал лишь каждый десятый казак – когда казаки ходили воевать вместе с русскими, выставляли не менее пятидесяти тысяч сабель. Так что Гетманщина в большинстве своем Мазепу явно не поддержала. Полковники и старшины из тех, кто второпях последовал за Мазепой, очень быстро почти все до единого перебежали в русский лагерь, где их по тайному указанию Петра принимали со всем радушием. Там, в русском лагере, старшина быстренько и избрала нового гетмана, полковника Ивана Скоропадского. Полки наемников куда-то подевались. Высшие церковные иерархи, посоветовавшись, решили публично по всем церквам провозгласить Мазепе анафему, сиречь проклятие, оно же отлучение от церкви.

За неимением оригинала на виселице при большом стечении народа подвесили чучело Мазепы. Вдобавок Петр со свойственным ему черным юмором распорядился изготовить четырехкилограммовую чугунную медаль с изображением повесившегося Иуды и валявшихся тут же «иудиных сребреников». Эту увесистую регалию предполагалось повесить Мазепе на шею, как только удастся его поймать. Задумка, в общем, не лишена изящества…