Знакомство
С Женей мы познакомились в купе поезда. Он ехал домой в Коктебель к матери, которую не видел восемь лет, потому что жил и работал в России, в Сургуте. Всю дорогу Женя рассказывал про буровые вышки, мороз в пятьдесят градусов (когда не выдерживает металл) и зимние внедорожники, мятущиеся по промерзшей тундре.
Женя очень гордился тем, что сам, без помощи родных устроился в Сибири, купил квартиру и завел жену и детей, но на наши вопросы, почему он едет домой без близких, Женя молчал.
Когда Женя узнал, что мы тоже едем в Коктебель на поэтический фестиваль, то выдал нам адрес мамы, чтобы мы устроились, но попросил привет от него не передавать, а сам сошел в Джанкое. Е. говорила, что видела, как Женя плакал и вытирал слезы. Мы с Н. только пожимали плечами.
Колдун
Коктебельская набережная хороша вечером, когда проталкиваешься сквозь строй свечных огоньков, которые с заходом солнца зажигают торговцы на своих лоточках. В неясных тенях переливается разложенный на лавках товар, звенят развешанные тут и там колокольчики, колеблются кожаные веревочки и женские бусики. Представляешь себя участником средневекового карнавала и при ходьбе немного гримасничаешь и еле заметно подпрыгиваешь.
В центре Коктебельской набережной находится фонтан, а вокруг него располагаются художники и фотографы, которые с наступлением темноты отодвигаются на второй план, потому что все внимание привлекают гадалки, хироманты, маги и колдуны. Они зазывают публику, хватая ее за руки и прорицая судьбу. Делают они это активно, и только один колдун в байковой, вышитой геометрическими фигурами жилетке сидит отдельно и никого не трогает. Седой, бородатый и суровый, он смотрит мимо тебя и не зовет, а предупреждает, что именно он и есть самый лучший. Рядом с колдуном — табличка: «Петрович», а у других гадалок и магов: «Госпожа Феодора» или «Факир первой гильдии ибн Салам».
Я три раза пытался подойти к Петровичу, но всегда был в компании, а мне казалось, что идущие рядом осудят мой поступок, так как я человек с образованием и не должен верить в колдовство. Но однажды я специально сбежал ото всех и нашел Петровича занятым с какой-то дамой в соломенной шляпе, однако ждать окончания сеанса не стал, в который раз поддавшись собственной стеснительности.
Потом, когда я уезжал, Е. принесла мне визитную карточку Петровича, зная, как я хотел к нему попасть. Я поблагодарил Е. и спрятал карточку глубоко на дно дорожной сумки, чтобы в следующий приезд осуществить задуманное: узнать свое будущее и бросить курить.
На чай
Очень люблю есть в кафе, но не люблю оставлять на чай, поэтому нашел на побережье кафе с бизнес-ланчем за 12 гривен, где девочки в фартучках и с косами разносят на подносах еду.
Теперь после кролика или цветной капусты сижу, ковыряюсь в зубах и мучаюсь вопросом: что делать? Стоит ли сунуть гривну или не стоит? С одной стороны, все вроде бы по-большому, с криками «Столовой!», а с другой — простой комплексный обед, только называется громко.
Обычно лезу в карман за хрустящей гривной, но в последний момент руку отдергиваю, вспоминая, что я бедный, малооплачиваемый писатель и подобные фокусы мне не к лицу.
Это в царское время можно было по кабакам гулять, а тут только и думаешь, как бы заказ стрясти или с чего заплатить за мобильник. Но все-таки форсить хочется, и я оставляю через раз.
Трава-мурава
По побережью в огромном венке из синеньких полевых цветочков ходит баба Анджела и, аккуратно переступая через отдыхающих, кричит: «Кому трава-мурава? Помогает потом, помогает сперва, мальчишки — снимайте штанишки, девчонки — распахивайте юбчонки». Так как в Коктебеле нравы свободные, то многие спрашивают у бабы Анджелы чудесные снадобья для души и тела, и она, подолгу останавливаясь у каждого вопрошающего, рассказывает, что и как надо заваривать и пить, чтобы не утратить молодость и силу влечения.
Однажды Анджела исчезла с пляжа, а мы видели ее в телевизоре в передаче у модного московского ведущего, где она говорила о целебных свойствах горных карадагских трав и способности обычного человека продлить свою интимную жизнь как можно дольше. Баба Анджела была убедительна, зал ей рукоплескал, а ведущий отнесся по-доброму, несмотря на щекотливую тему.
Когда баба Анджела вернулась в Коктебель, то ее торговля на пляже на одно время замерла. Все ждали, как поведет себя новая телезвезда, но характер Анджелы не изменился, и поэтому торговля восстановилась: два пучка утром — по двадцать гривен и четыре пучка вечером — по двадцать пять.
Женщины, вино и сема
Московский бармен Сема наслушался от нас историй про Гиппиус с Мережковским, Черубину де Габриак с Волошиным и Маяковского с Лилей Брик и Осей.
Теперь, когда в компании своих приятелей он играет в преферанс, то заказы выдает стихами, рифмуя «пас» и «дам в глаз» и «две пик — получишь фиг».