Это была чувствительная потеря для России. Вскоре этой стране понадобились люди для заселения обширных пустынных земель, захваченных во время войны, — равнин по обоим берегам Днепра и от него до Дона. Переселенцы были необходимы, чтобы разрабатывать и использовать с выгодой для страны ресурсы этой местности, а также развивать русскую торговлю на Черном море. Правительство России истратило огромные суммы денег на основание городов, а городам были нужны жители. Эту потребность удовлетворили деспотическим путем: власти России заставили большинство крымских христиан покинуть прежние дома. Насильственное переселение христиан удалось только из-за покорности последнего хана, подчинявшегося всем желаниям России. Но его министры упорно противились переселению, поскольку в общины, которые должны были покинуть родные места, — греческую, армянскую и католическую — входили главные коммерсанты Крыма и многие состоятельные люди, платившие значительные суммы денег в доход государства. Именно тогда Суворов, получивший приказ осуществить переселение, с помощью пушек заставил непокорных министров согласиться. Утверждают, что полководец получил разрешение на свои действия от митрополита греков и от главы армян. Беднякам, предназначенным для переселения, он дал каждому по дукату, предоставил сколько-то почтовых лошадей и другие удобства для переезда, и в течение месяца их прежние жилища обезлюдели, а сами они оказались в степях Новороссии. Живший в то время писатель Итон говорил: «Те, кто выжил, основали на северном берегу Азовского моря существующую до сих пор греческую колонию Мариуполь, в которую теперь входят восемьдесят деревень, и армянскую колонию Нахичевань — процветающий город на Дону, в самом центре земли казаков. Эти колонии имеют некоторые привилегии: их жители сами выбирают себе должностных лиц и младших судей, освобождены от военной службы и платят меньше налогов, чем остальной народ».
После того как полуостров стал провинцией империи, его население снова уменьшилось: часть его жителей погибла в результате военных действий, а часть добровольно покинула родину. Императрица в своем манифесте обещала татарам полное равенство с давними подданными империи, обещала, что обеспечит защиту им самим, их поместьям, храмам и религии. Чтобы еще больше умиротворить их, в Санкт-Петербурге был напечатан Коран, а некоторые мечети получили пожертвования. Но тем, кто предпочел жить под властью османов, было разрешено уехать на земли Османской империи. И многие предпочли разорвать связь со своим домом и родным краем, но не жить под властью правительницы из непохожего на них народа, исповедовавшей другую веру. Общее число таких эмигрантов неизвестно, но их выезд продолжался десять лет, и только в 1784 году не менее 80 000 татар покинули страну своих отцов. Некоторые присоединились к своим соплеменникам, жившим в бессарабских степях, другие уехали в Малую Азию, третьи переселились на Кавказ.
Чтобы заселить безлюдные от природы местности на юге и заполнить жителями пустоты, оставленные эмиграцией и оружием, Екатерина издала манифест, в котором приглашала иностранцев селиться в этих краях. В этом документе было сказано: «Защита, которую мы обычно предоставляем иностранцам, которые приезжают торговать или заниматься своим ремеслом в нашей империи, хорошо известна. В наших владениях каждый может свободно исповедовать религию своих отцов, находиться в полной безопасности и пользоваться защитой законов и правительства. Здесь плодородие земли и предметы, пригодные для торговли, дают возможность получить все необходимое и все нужные для жизни удобства, а также приобрести богатство. Кавказ, покорный нашему скипетру, предоставляет все эти ресурсы в большем изобилии, чем другие провинции нашей империи. Иностранцы, которые захотят поселиться там, в городах или в сельской местности, будут уверены, что найдут там мирное убежище и много преимуществ. На шесть лет они будут освобождены от всех обязанностей перед государством. Если по окончании этого срока они заявят о своем намерении покинуть наши владения, они получат полную свободу уехать, заплатив только налоги за три года».