Крымская империя. От ханства к Новороссии

Вернемся в Крым. Жившие там генуэзцы, армяне и евреи охотно торговали русскими пленниками, тем более что сами ордынцы не проявляли интереса к подобного рода операциям. Такие пленники появлялись регулярно. Русских людей продавали за долги или хватали во время набегов. Впрочем, страдали от этого зла далеко не все русские земли. Хитрые и дипломатичные московские князья на долгое время обезопасили себя и своих подданных, сумев договориться с татарами о выплате дани. А затем включили в свою орбиту влияния другие княжества, расположенные между Окой и Волгой, а выплату дани замкнули на себя. Татары получали фиксированные выплаты с русских земель, а крестьяне (или сироты, как их тогда называли) чувствовали себя в относительной безопасности: никто их не закрепощал и не угонял в рабство.

Но Киевщину и Черниговскую землю ордынцы вытоптали основательно. Население бежало оттуда в Москву или в Галичину. Заново Киев и Чернигов заселили только выходцы из Полесья в XV столетии.

В ходе набегов работа ордынцев заключалась в том, чтобы набрать пленных и сбыть их по сходной цене перекупщикам. Эта ситуация сохранилась и в Крыму после создания особого ханства. То есть главными выгодополучателями от торговли «живым товаром» были прежде всего иноземные купцы, а уже затем крымские ханы и вся остальная община.

В XV веке генуэзская колониальная империя была разгромлена османами, и торговлю рабами стали осуществлять евреи. С ними соперничали армяне и арабы, но, если верить летописным известиям, евреи оставались на первых ролях. Известно даже имя некоего «таманского князя» Схарии Гурсиса, который торговал черкесскими рабами. Он находился в хороших отношениях с Иваном III. Были и другие купцы, для которых русские, черкесы или поляки оставались одинаково чужды. Торговля была выгодным делом, деньги не пахли, а как приумножать капитал – с помощью банковских операций или работорговли – считалось для деловых людей несущественным. В книге средневекового автора Михалона Литвина мы видим, как еврейский таможенник, сидящий на Перекопе, интересуется у литовцев: есть ли еще люди в их княжестве? Циничный вопрос остается без ответа.

С чего начинается жизнь невольника в рабстве? Конечно, с процедуры купли-продажи. Михалон подробно ее описывает. «Когда происходит торг, этих несчастных ведут на многолюдную рыночную площадь, группами, построенными наподобие отлетающих журавлей и по десять вместе связанных за шеи, и продают их десятками сразу с аукциона». Особенно ценились выходцы с Киевщины или из Галиции, как люди безответные и спокойные. Поэтому торговец, чтобы набить цену, возвещал: это новые невольники, «простые, бесхитростные, только что пойманные», и при этом не московиты. «Ибо род москвитян (Moschorum), как хитрый и лживый, весьма дешево ценится там на невольничьем рынке». Это значит, что на восточной окраине русского мира, в Москве и прилегающих волостях, собрались люди активные, умные и к рабству не склонные. Впоследствии люди такого склада будут заново заселять опустевшие земли Черниговщины, Донскую область, Слободскую Украину… Но не будем отвлекаться от темы.

Михалон рисует Крым как рабовладельческое государство. «И хотя владеют перекопские [татары] скотом, обильно плодящимся, все же они еще богаче чужеземными рабами-невольниками, почему и снабжают ими и другие земли. Ведь у них не столько скота, сколько невольников». Правда, автор тотчас оговаривается, что крымские или перекопские татары перепродают невольников в другие «провинции» Османской империи, что и требовалось доказать. «Ведь к ним чередой пребывают корабли из-за Понта и из Азии, груженные оружием, одеждой, конями, а уходят от них всегда с невольниками». По словам этого автора, в Крыму сложилась оригинальная кредитная система. Крымцы могли получить в долг любой товар – прекрасных коней, шелковые одежды, дорогое оружие. Взамен они обещали рассчитаться определенным числом рабов. «И они спокойно дают такие обещания, как если бы в своих зверинцах и скотных дворах они всегда держали этих наших пленников», – возмущается Михалон.