Крымская лихорадка

У въезда во его владения красовалась металлическая табличка с надписью “Здесь ломают позвоночники”. Вдоль глухого бетонного забора было натянуто с виду безобидное проволочное заграждение. На самом деле эта штука под шаловливым названием “Егоза”, стоило за нее зацепиться, впивалась в кожу человека тысячами рыболовных крючков.

Металлические ворота с электроприводом с легким скрежетом раскрылись. Стоявший возле будки человек в милицейской форме отдал честь.

Особняк Брагина был похож на средневековый замок. Узкие окна, стекла с синеватым отливом, наверняка пуленепробиваемые. Но они проехали мимо дома, сразу к стрельбищу. Там их встретили опять-таки люди в милицейской форме. “Похоже, это не маскарад, менты настоящие, – подумал Зуев. – Давит Макс на психику, показывает, что милиция у него в кармане”.

– Из чего стрелять будем? – спросил Брагин.

Женька пожал плечами. Ему было все равно. Точнее, ему совсем не по душе была эта забава. Ну, сколько можно? Он от этого сбежал, до того осточертело.

Брагин кинул автомат старому другу. Зуев поймал с тем небрежным шиком, который отличает людей повоевавших.

Они подошли к огневому рубежу. До мишеней было сто метров.

– Стоя? – спросил Максим.

– Мне все равно, – бросил Женька.

– Давай первым, – сказал Брагин.

– Может, ты?

– Давай! – приказал Брагин.

Зуев выпустил длинную очередь, не поднимая автомата до уровня плеча, от пояса. Даже на таком расстоянии была видна полоса, горизонтально перерезавшая голову мишени пополам. Вторая, более короткая очередь заставила мишень упасть.

Продолжать состязание не было смысла. Максим стрелял хорошо, но такой фокус был ему не по зубам.

Охранники принесли пластиковый стол, два стула, несколько бутылок пива и бокалы. Брагин и Зуев расположились за столом.

– Как тебя там звали? Братушкой? – спросил Максим.

– Как зовут, так и звали, Женькой, – сказал Зуев. – Это почти по— сербски.

– Они действительно нас любят? Я думаю, вся их любовь к русским – фуфло, – сказал Брагин.

Зуев пожал плечами.

– Мы их мало знаем, они нас мало знают. Какая тут может быть любовь? Одна легенда. Нас, когда приспичит, кто только не любит.

Максим настороженно вслушивался в каждое слово Женьки. Даже голову склонил по привычке, слегка набок, совсем как хищная птица.

Зуев вгляделся в лицо друга. Изменился: глаза стали сухие, красноватые, видно, от плохого сна. Но щурит их, как и раньше, высокомерно и презрительно. Кожа красноватая, не иначе, как давление уже скачет, рановато для 29 лет. И щеки уже малость отвисли, наметились брыльки. Это от обильной жратвы. Но главное, что отметил про себя Зуев – лицо Брагина стало еще неподвижней.

– Макс, а помнишь, как я пел в пионерском хоре, а ты играл на дудочке в оркестре? – неожиданно спросил Зуев.

Брагин поднял на него злые глаза, В его взгляде читалось: мол, как ты смеешь припоминать мне такое?

Зуев помрачнел:

– Макс, ну какого хрена ты дона Корлеоне со мной корчишь? Давай выложи, что против меня имеешь, чтобы не было неясностей. Или уж давай разбежимся по нулям.

– По нулям не получится, – отрезал Брагин. – Я тут первый, и другого первого не будет.

Зуев улыбнулся, пытаясь вызвать у старого друга ответную улыбку, но Максиму словно скулы свело. Тогда и Женька стал таким же мрачным.

– Знаешь, Макс, – сказал он, – Есть такое старое правило: равный над равным права не имеет.

Брагин удивленно поднял брови.

– Кто равный? Ты? Ты мне равный?

– Слушай, Макс, – сдерживая раздражение, заговорил Зуев, – Что ты меня макаешь? В чем твои претензии? То, что я смылся из страны, а ты отбывал? Может, мне надо было явиться с повинной? Тебе было бы легче? Или моя вина в том, что я ни разу тебе не написал, не прислал денег? Это признаю. Жизнь закрутила, прости. Но не смотри ты на меня, как враг. Отец мой тебе, может, и враг, но не я. Ты мой старый друг, и это для меня – святое. Деньги для меня – тьфу, не главное. И для отца деньги – не главное.

– А что для него главное? – спросил Брагин.

– Наверное, власть.

– А для тебя?

– Не знаю, пока не знаю. С меня хватает, что я от Интерпола ушел.

– А что, могут за жопу взять? Есть основания?

Зуев ничего не ответил. Он помолчал и спросил:

– Так мы снова друзья или как?

– Дружбы нет, есть интересы, – сказал Брагин. – А наши интересы не совпадают. Хотя… У нас есть общий враг.

– Ты хочешь его уничтожить? – спросил Зуев.

– Зачем? Просто я хочу, чтобы он работал на меня. И ты мне будешь в этом помогать.

– Ты его не сломаешь, Макс.

– Человека меняет только страх. Я нагоню на него жути.

– Макс, Носков не дурак, если он двинул во власть, значит, все просчитал.

– Что просчитал?

– Что стать у власти – это стать у могилы. Он тебе не поддастся.

– Ну, вот видишь, как с тобой дружить? – процедил Брагин.

– А кто тебе еще скажет правду?

– А на хрена мне твоя правда? – повысил голос Брагин.

– Тогда на хрена ты меня привез сюда?

Брагин усмехнулся:

– Вот я и думаю: на хрена?

“Пора сваливать, – подумал Зуев. – Разговора не получится, и прежних отношений уже не вернешь”.

Зазвонил мобильник, Брагин поднес трубу к уху, ему что-то сказали.