Крымская лихорадка

– Она не продается, – голос у редакторши был густой, прокуренный.

Денис подошел еще ближе.

– Все продается, тварь, кроме твоей жизни, которая ничего не стоит.

У редакторши задергался глаз, но она старалась держаться молодцом.

– Вы меня не запугаете.

– Тьфу ты, – сплюнул Денис. – Да мы у тебя за так все заберем. Сейчас вызвоню нотариусов. Приедут и за десять минут все оформят. И сколько надо будет подписей, столько и поставишь. Ну, за сколько продаешь? Последний раз спрашиваю. У тебя еще есть шанс остаться редактором. Если не так, другого поставим. Ну!

Глаза у редакторши наполнились слезами. Она хотела что-то сказать, но у нее не получалось. Брагин брезгливо поморщился. Он вроде бы привык наводить ужас. Но всякий раз это его слегка коробило. Не говоря ни слова, он вышел из кабинета.

– Ну, зачем ты его трогаешь? – укоризненно спросил Гаврин. – Он тебе мешает?

Редакторша замотала головой.

– Ну, вот видишь. Сама нарываешься. Значица, так: завтра к тебе приедут наши нотариусы, оформите договор купли-продажи. Деньги, чтобы не сомневалась, переведем тебе на банковский счет. У нас все без обмана. Останешься редактором. Но если не справишься, поставим другого. У нас требования строгие. Все поняла?

Редакторша закивала.

Денис направился к выходу. В дверях обернулся:

– Деньги ты получишь и жить будешь, но шансов остаться редактором у тебя мало.

Из редакции они поехали на центральный рынок. Это была излюбленная часть рабочего дня Брагина. Он шел по рядам, делал вид, что интересуется ценами, а на самом деле рассматривал продавщиц: не появилась ли новенькая. Если новенькой и к тому же смазливой не было, он выбирал одну из недавно опробованных и уединялся с ней в комнате отдыха директора рынка. Сам директор на это время исчезал. Страсть к этому развлечению была необъяснимой. Порадовать Максима были готовы красотки из стриптиз-клуба и даже участницы конкурса “Мисс Крым”. Но его тянуло сюда, на рынок, где за прилавками стояли в основном сельские девки. Единственным объяснением было то простое обстоятельство, что они проходили регулярный медицинский осмотр.

Но сегодня девки Брагина не интересовали. Накануне Денис доложил ему, что директор рынка зажиливает часть выручки. Вместо тридцати процентов от выручки платит только двадцать. А это большой грех, заслуживающий немедленной и жестокой кары.

Сообразив, с чем к нему пришли его покровители, директор бросился к сейфу, вынул большой конверт с деньгами и положил его на стол перед Брагиным.

– Это то, что ты украл? – спросил Гаврин.

– Я не крал. Что вы! Как можно? Просто запамятовал, – лепетал директор рынка, три его подбородка лоснились от пота.

– Сколько здесь? – спросил Денис.

– Двадцать миллионов карбованцев.

– Для бесплатного проезда пенсионеров на городском транспорте нужно сто миллионов. Внесешь – забудем твой грех. Не внесешь – поставим на рынок другого человека. Срок – до завтра, – сказал Гаврин.

– Внесу, конечно, внесу, – жарко прошептал директор.

Потом они вернулись в центральный офис и стали разбирать ситуацию в поселке Раздольном. Там совсем распоясался глава администрации района татарин Суюндуков. Не хочет считаться с параллельной властью в лице ставленника Брагина, тянет одеяло на себя, ставит на доходные места своих людей. На фоне такого самоуправства сокрытие доходов на центральном рынке было невинной шалостью.

Структура Брагина имела филиалы практически во всех населенных пунктах Крыма, держа в своих руках до семидесяти процентов доходных мест. Но едва ли не каждый более-менее крупный филиал стремился обособиться или как минимум утаить часть доходов, и эту скверну Максим выжигал каленым железом. С главами местной официальной власти было посложнее. Многие уже нашли защиту в лице местного милицейского начальства. Ментовская “крыша” оказалась не такой алчной и жестокой, как бандитская. И в этом таилась угроза всей структуре Максима Петровича.

Вообще-то ему не мешало бы самому смотаться в Раздольное и лично встретиться с Суюндуковым. Но, пораскинув мозгами, Брагин решил, что это ни к чему. Глава района, на стороне которого не только милиция, но и татарская община, все равно не уступит. Тут требовалось другое решение.

Максим сказал Денису:

– Узнай, с кем у Суюндукова сложились неприязненные отношения.

Брагин говорил в подобных случаях юридическим языком, но Гаврин понял смысл слов так, как и следовало понять.

– Татары могут подняться, Максим Петрович.

Брагин забарабанил пальцами по своему огромному письменному столу. Татары – это серьезно. Трогать их нельзя. Это он понимал. Он и давать спуску тоже нельзя. Это он знал еще лучше. А значит, трогать нельзя только пока. До поры до времени.

Секретарша сказала по селектору, что приехал Федулов.

– Пусть войдет через минуту, – сказал Брагин. Ему надо было закончить разговор с Гавриным.

– Запомни, Денис, нам важно, чтобы Носков все время чувствовал себя, как на раскаленной сковородке. Чтобы он даже близко не контролировал ситуацию.

– Ну а с этим Суюндуковым – идти до упора или как?