Крымская лихорадка

– А намек простой, – усмехаясь в усы, отвечал Мозуляк. – Денежки вы из Москвы получили, сто десять тысяч карбованцев. А куда они ушли? Денежки прислали не на президентские выборы, а на референдум. А где он, референдум? О нем вы с Носковым последнее время даже не заикаетесь. Непорядок это, Эдик. Рано или поздно все вылезет наружу и будет большой скандал. Куда денежки-то девали, а? Ты ведь казначей, ты все знаешь. Может, ты и среди нас остался не просто так, а, Эдик?

– До чего ж ты подозрительный, Вань, – вздохнув полной грудью, сказал Гусев. – Если хочешь знать, Олег и меня в дальний угол задвинул. Прессой теперь будет заведовать Вадик. Так вот. Но я, как видишь, не унываю. И тебе не советую. Политика, Вань, скользкая штука. Если человек сам не обосрется, то в готовое влезет. Надо только терпеливо ждать. Так что давайте, мужики, выпьем за терпение.

Глава 32

Захват кабинетов объяснялся очень просто. Процедура передачи власти не была прописана ни в одном законе Республики Крым. Все теперь зависело от политической культуры бывших соперников. На эту-то культуру Носков и не рассчитывал, зная наперед, что Кузьмин, то ли сам по себе, то ли по просьбе украинских властей, сделает все, чтобы максимально усложнить Носкову вступление в должность. Но для его собственных грубых, по сути противозаконных действий, была еще одна немаловажная причина. Накануне глава службы безопасности Иванов доложил Носкову, что существует заговор министров, сплошь ставленников Кузьмина. Как только избранный президент начнет принимать дела, они примутся ему мешать. И Носков решил опередить саботажников. Теперь в его руках были важные правительственные документы, которые они могли бы утаить, что привело бы к катастрофическому расстройству дел в республике. И, что не менее важно, он разом заполучил целую груду компромата. Одни министры хранили в своих сейфах пачки долларов. Другие держали фотографии любовниц, проституток и презервативы. А один министр, судя по найденной у него видеокассете, был нетрадиционной сексуальной ориентации.

Только двое членов кабинета не прятали в своих сейфах ничего предосудительного. Оскорбленные действиями президента, они немедленно подали заявления об отставке. Другие, по старой советской привычке, срочно госпитализировались.

– Ну и кого мы поставим министрами? Кому передавать документы? – хмуро вопрошал президент главу своей администрации Цыганкова. – Вы говорили, у вас целая колода ценных кадров? Где она?

Носкову не хватало терпения на чтение анкет и автобиографий. Он больше доверял своим глазам, своему чутью. Цыганков вводил в его кабинет плохо одетых мужиков с грязными ногтями и бегающими глазами. Носков взвивался:

– Кого ты мне суешь? Какие из них министры? Они начнут хапать с первого дня.

– Мой президент, – сокрушенно вздыхал Цыганков. – Что делать? Время такое, других нет.

В первый же день глава администрации зазвал к себе Яшина, Иванова, Федулова, Вадика и предложил определиться, как им называть Носкова. Товарищ президент? Господин президент? Или как-то еще?

Вопрос бы насколько смешной, настолько и серьезный. В самом деле, должно же быть какое-то официальное обращение. Нельзя допускать неразберихи в таких вещах. Неровен час, кличка приклеится. Федулов, возомнивший, что ближе его к уху Носкова никого нет, уже называл шефа “папой”. Куда это годится?

– Сейчас такое время, – невозмутимо объяснял Федулов. – Каждого большого начальника так зовут.

– Будет тебе, – урезонивал его Цыганков.

Все знали, что в Крыму только один человек имел эту кличку – бандит Брагин.

– Ну а ты считаешь, лучше придумал? – огрызался Федулов. – Мой президент. Еще скажи “мой фюрер”.

Во время совета в кабинет Цыганкова неожиданно зашел Носков. Поинтересовался повесткой заседания. И сходу внес свое предложение.

– А может называть “гражданин президент”?

Возразить решился только Яшин:

– Отдает местами лишения свободы.

Носков подошел к окну, посмотрел сверху, как перед Белым домом снуют, копошатся люди. Сказал раздумчиво:

– Велик и могуч русский язык, а не так-то просто придумать. Товарищем называться – эпоха не та. Господином? Что старики скажут? Гражданином? Тоже нельзя.

– Пусть старики привыкают, – сказал Яшин.

– Пожалуй, ты прав, – повеселел Носков. – Давайте переходить на слово “господин”.

Уходя, поинтересовался у главы администрации:

– Как там указ номер один? Готов?

– Готов, мой президент, – отрапортовал Цыганков. – Сейчас принесу на подпись.

Носков вынул из кармана ручку.

– Давайте, я здесь подпишу.

По указу номер один Крым переходил на московское время. Экономической необходимости в этом не было никакой. Просто Носков в очередной раз присягал на верность Москве.

В свой кабинет Носков вернулся вместе с Яшиным. Прошелся по дорожке. Походка у него была мягкая, кошачья.

– В Крыму полно способных руководителей. Странно, что Цыганков не может их найти, – сказал Яшин.

– Прохиндей, тащит тех, с кем будет проворачивать свои дела, – отозвался Носков.