Крымская лихорадка

– Вы могли бы у нас поработать? Ну, хотя бы полгода?

Тот медленными движениями набил табаком трубку.

– В каком качестве?

– В каком сочтете нужным.

– Это дело тонкое, – Сарычев попыхтел трубкой, но она никак не разгоралась. – В Киеве скажут: приехал московский империалист.

– Мне плевать, что скажут в Киеве, – отмахнулся Носков.

– На самом деле я считаю, что Крым может существовать в рамках Украины и при этом не отрываться от русской культуры, – сказал Сарычев.

– Вы слишком хорошего мнения об украинских политиках, – возразил Носков. – Если им удастся скинуть меня и оседлать Верховный совет Крыма, они тут же начнут украинизацию государственной службы и учебных заведений. Все стоны о деградации украинской нации служат лишь прикрытием для уничтожения на Украине русской культуры.

– Может, и так. Вам виднее, – согласился Сарычев. Ему явно не хотелось пререкаться Носковым. Но тот уже смотрел на своего собеседника с недоверием.

Вмешался Воротников, сменил тему разговора.

– Олег Степанович, мне поручено довести до вашего сведения, что многие в России с интересом смотрят на вас. Если вам удастся подавить преступность, это станет примером для других стран СНГ, в том числе и России. Но если отойти от предвыборной риторики, каковы ваши шансы? И насколько вы рискуете при этом собственной безопасностью и безопасностью вашей семьи?

– А почему это вас так интересует? – спросил Носков.

– Я выполняю поручение Шелепугина. Как сотрудник ФСК, – многозначительно произнес Воротников.

Носков посмотрел на него удивленно.

– Можно взглянуть на ваши удостоверения?

Документы были в порядке.

– И какое же поручение дал Шелепугин?

– Оказывать вам всемерное содействие. Я готов уволиться и перейти в ваше распоряжение.

– То есть переехать в Крым?

– Так точно.

Носков переглянулся с Яшиным: вот так поворот! Сарычев положил свою трубку в футляр и поднялся:

– Ладно, ребята, мне пора. Не буду вам мешать.

Яшин и Федулов вышли из номера вместе с Сарычевым. А Носков шептался с чекистом еще не меньше часа. Вернувшись в номер, Яшин отметил, что президент заметно повеселел.

– У меня возникла парадоксальная идея. Хочу предложить Сарычеву пост вице-премьера.

Яшин призадумался. Сарычев производил впечатление умного человека. Единственное, что смущало – его честолюбие.

Носков рассыпал смешок:

– Ну и черт с ним. Пусть ведет себя, как передовой баран. От этого он не перестанет быть бараном.

В тот же день они вернулись в Симферополь.

Глава 37

На очередном заседании администрации Носков представил новую сотрудницу – ярко разодетую, аппетитную женщину с красивым татарским лицом.

– Прошу любить и жаловать. Зульфия-ханум, будет заниматься у нас межнациональными отношениями.

Это назначение созрело. Кто-то должен был отвечать за непростые отношения Носкова с крымскими татарами. Но у Иванова после слов президента почему-то вытянулось лицо, а Цыганков сделал большие глаза.

После заседания глава администрации завел Яшина к себе в кабинет.

– Вы знаете, что такое ханум?

– Кажется, госпожа.

– Она ханум только для тех, кто ее не знает. У нее судимость! Конечно, откуда вам знать? Но этого не может не знать президент. Вы его друг. Спросите у него: что он делает?!

– Погодите, с чего вы взяли, что у нее судимость? За что ее судили?

Цыганков саркастически рассмеялся.

– Пустяки, мужа пырнула ножом.

Яшин почесал за ухом: ну и дела!

– Поговорите с президентом, – попросил Цыганков. – Может, он к вам прислушается.

Яшин выбрал момент и спросил у Носкова про Зульфию-ханум. Ответ поразил его.

– Гордая женщина ответила на оскорбление. Каждый имеет право постоять за себя. Суд это учел и назначил наказание, не связанное с лишением свободы. Условный срок истек, судимость снята. Какие могут быть вопросы?

Яшин пустился в рассуждения: как может человек с судимостью работать на таком уровне? Это невозможно в принципе.

– Откуда она вообще взялась?

– Когда-то она открыла коммерческую фирму, я работал у нее адвокатом, – терпеливо пояснил Носков, хотя мог бы не вдаваться в такие подробности. – Зульфия очень знающий, очень работоспособный человек. Ей можно поручить любое дело, и она никогда не станет просить помощи, все сделает сама. Помимо межнациональных отношений она будет налаживать связи с Татарстаном.

– Но, говорят, у нее неважная репутация среди своих татар.

– Это все от зависти.

Носков приоткрывал карты. Татарстанская нефть была для него важнее симпатий крымских татар. И это, в общем-то, можно было понять. Татарстан мог помочь в оздоровлении экономики, в наполнении бюджета, а какой толк со своих татар? Ничего с ними не сделается. Подобреют, когда жизнь наладится. Цинично? Безусловно. Но вся политика строится на цинизме.

– Ну а теперь говори, кто тебя настропалил, – Носков усмехнулся. – Цыганков? Цыганков! Больше некому. Полковник мнит себя вторым лицом, вице-премьером, хочет быть ближе к уху. Кондовый армейский интриган. Представляю, как он всполошится, когда узнает о Сарычеве. Хочешь посмотреть на эту картину? Посиди в комнате отдыха.