Крымская лихорадка

Он выбрал второй вариант.

– Господин посол, – хитро посмеиваясь, ответил Носков, – я немного разбираюсь, на чем построена ваша дипломатия. Все другие страны вы делите на “свои” и “чужие”. И хорошо относитесь только к “своим”, считая, что быть добрыми и честными с “чужими” – глупо. Понятно, что Россия никогда не станет для вас “своей”. Вам не нравится так называемый империализм России ровно постольку, поскольку вы хотите утвердить свой империализм. Сегодня вы – не менее опасная империя зла, чем когда-то был Советский Союз. Говорю вам это открыто и прямо. Но я думаю, это не помешает нам иметь какие-то общие деловые интересы.

Носков не закончил. Посол перебил его.

– Пока вы у власти, господин Носков, ни один лидер не примет вас и не приедет к вам, и ни одна западная компания не вложит в экономику Крыма ни доллара. Крым при вас так и останется территорией, где царит хаос, но не страной.

После беседы состоялся фуршет. Американская чета пила и ела только то, что уже попробовали хозяева. Жена посла не сводила глаз с Носкова, в особенности, когда он что-то говорил.

Яшину шепнул Галине:

– Она буквально ему в рот смотрит.

– Ну, правильно, ей удивительно. У них ведь как? Чем старше человек, тем лучше зубы.

Глава 41

Ночью Носковы окончательно помирились. Единственное, чего Галина никак не могла добиться от мужа – это немедленной отставки Зульфии-ханум. Президент сказал, что увольнение татарки повредит ему гораздо больше, чем ее назначение. Пресса в очередной раз обвинит его в непродуманной кадровой политике. Зачем эта лишняя головная боль? Галина нехотя согласилась, но с условием: она потерпит это безобразие, если зятю Денису будет выписано удостоверение экономического советника. Ему нужен такой документ для переговоров с крымскими деловыми людьми. Носков опешил:

– Погоди, мне ж надо тогда хотя бы поговорить с ним.

– Конечно, поговоришь. А пока вели Кире, пусть выпишет.

– Хорошо, – нехотя согласился Носков.

Они поднялись на шестой этаж Белого дома на специальном лифте. Но чтобы попасть в президентский кабинет, нужно было пройти по коридору, где уже сидели и стояли посетители. Это были не простые люди, которые пришли со своими челобитными, а чиновники и предприниматели, искавшие какую-то свою выгоду. И все вскочили со стульев, а кто стоял, те вытянулись чуть ли не по стойке смирно, заглядывая в глаза и лаская взглядами президента и его супругу.

– Сколько же у нас друзей! Я и не знала, – процедила Галина.

Носков поздоровался со всеми кивком головы и нырнул в приемную. Следом прошли Галина, Кира и Федулов. Двое коротко стриженых парней с тупыми лицами встали у дверей, широко расставив ноги и сложив ладони в области паха. Рабочий день начался.

– Что у нас сегодня? – спросил президент, сев в свое кресло.

Кира поднесла к глазам папочку.

– Доклад Иванова, аппаратное совещание, встреча с иностранными журналистами, фотографирование, затем доклад Вадика, встреча с Цукановым, встреча с какими-то предпринимателями, о чем просил Иванов, затем доклад Цыганкова о работе министерств.

– А почему не начать с этого? – спросил президент.

Кира переглянулась с подругой.

– Цыганков еще не готов.

– Олег, сегодня мы начнем с парикмахерской, – сказала Галина.

– То есть?

– Олег, во вчерашних “Известиях” снова появился снимок, где у тебя чуб висит, извини, как у Гитлера. Нужно сделать другой зачес и приучить к этому волосы. Парикмахерша ждет тебя.

– Галя, это черт знает что! Ты хочешь, чтобы я с этого начинал рабочий день?

– А почему нет? После обеда у тебя снова встреча с журналистами, а потом тебя будет снимать фотограф из Белоруссии. Мы сделаем сразу много снимков, и будем выдавать их пишущим журналистам, а фотографам дадим отлуп. Пусть знают, как издеваться.

– Откуда взялся этот фотограф? Почему из Белоруссии?

– Я попросила Яшина, тот вызвал из Минска знакомого фотомастера. Зато никто не упрекнет, что твоим имиджем занимается Москва.

– Но это же стоит денег, – вяло сопротивлялся Носков.

– Пусть это тебя не волнует.

Носков обессилено вздохнул:

– Твою бы энергию, Галя, да в мирных целях…

Президент нетерпеливо ерзал в кресле, а парикмахерша, крупная женщина одних лет с клиентом, невозмутимо делала свое дело. Она колдовала над прической не меньше часа и добилась своего. Носков перестал ерзать, и ему понравилось его изображение в зеркале. На него смотрел седой красавец с благородным пробором. Просто фотомодель.

– Обрастайте, – басом сказала парикмахерша, смахивая с фартука его волосы.

– Сколько я вам должен? – президент пошарил рукой во внутреннем кармане.

– Вы должны прийти завтра в это же время, больше ничего, – без улыбки ответила парикмахерша.