Крымская война. Попутчики

С. В.: Ладно (зачеркнуто) с ним, с генералом. Ты мне вот что скажи – что думаешь о наших попутчиках?

А. М.: О попутчиках? А-а-а, это ты о тех, из Первой мировой?

С. В.: Нет (зачеркнуто), о Санта-Клаусе! О ком же еще? Что говорит наука?

А. М.: Наука молчит, как партизан на допросе. Груздев в коме, Валька ни мычит ни телится. Боюсь, не его это уровень.

С. В.: Хреново, коли так. А с профессором что, и правда так плохо?

А. М.: А (зачеркнуто) его знает. Этот доктор (зачеркнуто) от вопросов уходит, мямлит (зачеркнуто). Вчера Кремень припер его к переборке, так наш Айболит юлил-юлил, но признался: проф не жилец, ему давно уже полагалось ласты склеить. А почему он до сих пор дышит – сие науке неведомо. Наука пока, понимаешь, не в курсе…

С. В.: Смешно. А что ты говорил про какие-то молнии?

А. М.: Да ерунда, привиделось, наверное. Это ж было в момент переноса – там такие энергии плясали… или статика какая от лееров?

С. В.: По моему, ты не прав. Советую крепко подумать – а вдруг?

А. М.: Да чего тут думать? Трясти надо! В смысле – пущай Валентин разбирается, а уж там…

С. В.: Ладно, дело ваше. Думаешь, он справится?

А. М.: Кто его знает? Он электронщик, в хронофизике разбирается как свинья в апельсинах. Правда, вчера закончил расшифровку данных с приборов и выдал расклад по этим… как ты их назвал?

С. В.: Кого?

А. М.: Попаданцев из шестнадцатого.

С. В.: Попутчики?

А. М.: Да, они. Кстати, ты знаешь, что была еще и подводная лодка? Немецкая, мы ее нашли – выбросилась на турецкий берег и почему-то сгорела.

С. В.: Да ладно? Вот ни (зачеркнуто) же себе! А я думал, мне Эссен (зачеркнуто) про торпеду.

А. М.: Про какую торпеду?

С. В.: Забей. Так что там за расклад?

А. М.: А то, что твоей группой дело могло и не ограничиться. Говорит – приборы зафиксировали другой перенос, по массе примерно как «Адамант» с вашими тремя посудинами и субмариной.

С. В.: Так это ж…

А. М.: Во-во. Я тоже так подумал. Противолодочник плюс БДК со всем фаршем.

С. В.: Так они что, тоже здесь?

А. М.: Нет их тут. Мы эфир все время слушаем. Кроме вас – никого.

С. В.: Тогда я не понял…

А. М.: Да и мы не очень поняли. А Валя зуб дает, что перенос был.

С. В.: Может, и был. Только нам-то с того что за навар? Сам говоришь, здесь их нет.

А. М.: Выходит, нет.

С. В.: Вот и давай тогда по тому, что есть. А что с Белых?

А. М.: (смеется) Решил поиграть в капитана Блада. Что он удумал с пароходом – не поверишь! Я, как услышал, полчаса икал!

С. В.: Интересно. Слушай, меня тут зовут, давай в другой раз?

А. М.: Ну, давай, до связи.

С. В.: До связи. Завтра, в то же время?

А. М.: Лады. Да, Кремень просит данные по плацдарму.

С. В.: Помню-помню, все будет. Отбой.

(конец документа)

Глава пятая

I

16 сентября 1854 г., гидрокрейсер «Алмаз», лейтенант Реймонд фон Эссен

– Ну и кто вы есть после этого? Армеуты, папуасы, колец в носах не хватает! Ну ладно, дома безобразили – могу понять, хотя тоже свинячество. Но здесь-то, перед предками, как вам только не совестно? Вот ты, Кобылин, скажи – как тебя, храпоидола, после такого земля носит?

Летнаб переминался с ноги на ногу. Он старался изобразить крайнюю степень раскаяния, но безуспешно – мешала скошенная на сторону физиономия. Глаз затек, почернел, нос увеличился по крайней мере, вдвое, бровь, залепленная пластырем, набрякла над почерневшим веком. Правую руку, с разбитыми костяшками и опухшим запястьем, Кобылин держал на отлете.

– И какой из тебя наблюдатель? Нам, может, завтра лететь, а что ты таким глазом разглядишь? А ты, Рубахин, не прячься, покажись! Или думаешь, забыл о тебе? Нет, мер-р-рзавец, не забыл! А что рожа у тебя меньше расквашена – так это, знаешь ли, и поправить недолго!

Моторист, прятавшийся от начальственного гнева за широкой спиной летнаба, только икнул. Он, разумеется, не верил, что Эссен прибегнет к мордобитию. Не принято это: выбранить, упечь на гауптвахту, но чтобы в рыло – ни-ни. Не крупа пехотная, не матросики, – авиаторы, белая кость!

Вина этих двоих была очевидна, даже по либеральным меркам, принятым в авиаотряде. Накануне, когда офицеры в очередной раз отправились на корниловский флагман, летнаб с мотористом двинулись в город. Требовалось проследить за тем, как в кузнице военного порта изготавливают опытную партию флешетт (заказы на них с утра распихивали по всему городу). Кузнецы Севастополя, забросив все дела, перековывали подковные гвозди и строительные костыли в грубые стрелки, которым предстояло пролиться смертоносным дождем на головы французов, турок, англичан, сардинцев. Рубахину с Кобылиным доводилось видеть флешетты фабричного изготовления еще на той войне, а летнаб не раз сбрасывал их стрелки на головы турок.