Крымская война. Попутчики

Работа в портовой кузне спорилась, флотский унтер, приставленный следить за заказом, в подгоняльщиках не нуждался. Придравшись для порядку к какой-то ерунде, Кобылин с Рубахиным отправились на следующий «объект» – в мастерские крепостной артиллерии, расположенные в одном из фортов.

Если бы, отправляясь в командировку, авиаторы надели обычную форму – кожаные куртки-регланы, фуражки английского образца, английские же башмаки с кожаными крагами и галифе – глядишь, и обошлось бы. Уж очень отличался этот облик от привычного вида гарнизонных солдат и матросов. В Севастополе каждая собака знала о гостях из грядущего, и ни один патруль не посмел бы их тронуть. Но Зарин, отправляя команды в город, не желал, чтобы те стали предметом повышенного внимания. А потому мотористы и летнабы, в массе своей состоявшие в унтер-офицерских чинах (Кобылин с Рубахиным, к примеру, носили лычки мотористов первой статьи), одевались поскромнее – в робы и форменки. Они и в таком виде отличались от местных, но все же разница не так бросалась в глаза. И все бы ничего, если бы «командированные» не собрались отдохнуть от трудов самым что ни на есть российским способом…

Фон Эссен с Корниловичем после совещания съехали на берег. К трем пополудни их ждали в Офицерском собрании, а пока можно было осмотреть город – за полвека знакомые улицы и бульвары разительно поменяли облик. Удалившись от Графской пристани, офицеры перестали что-то узнавать, лишь по немногим знакомым зданиям догадываясь, куда их занесло.

Но заблудиться им не дали. Десяти минут не прошло, как пролетку нагнал верхоконный казак.

– Так что, ваши буянют! В кабаке заперлись, патрулю морды понабивали, грозят стрелить, ежели кто к ним сунется! Вы бы их вразумили, вашбродия, пока до беды не дошло!

До беды и правда оставалось совсем недалеко. За полквартала от места происшествия Эссен услышал сухие, резкие щелчки. Он похолодел, живо представив заваленную телами улицу и пьяного Кобылина, стреляющего по бегущим.

По счастью, летнаб палил в белый свет, как в копеечку, имея задачей не душегубство, а приведение неприятеля в страх Божий. В роли супостата выступал патруль в составе четверых матросиков и седоусого боцмана с линейного корабля «Париж». Морячки попытались изложить офицерам подробности происшествия, но Эссен только отмахнулся. Кобылин, узнав голос командира, пальбу прекратил, отчинил дверь и появился на пороге разгромленного заведения во всем великолепии – форменка разорвана до пупа, физиономия в крови, в руке – дымящийся пистолет. Из-за спины летнаба виднелся Рубахин с кочергой.

История оказалась самой что ни на есть простой. Употребив по две кружки пива, догнавшись «монополькой» и закусив таранькой, «командированные» собрались было уходить, но Рубахин, разогретый казенным хлебным вином, сцепился с владельцем заведения и, по собственному выражению моториста, «заехал ему прямо в бесстыжую харю». На обидчика набросились половые и оказавшиеся рядом кумовья избитого – матросы с фрегата «Сизополь». Ввиду подавляющего численного перевеса неприятеля (все же не французы какие или итальяшки – российские матросы, а с ними в кабацкой драке шутки плохи!) Кобылин прибег к крайнему средству – вытащил «Парабеллум» и принялся палить в потолок. Противник немедленно отступил, но избитый хозяин позвал на подмогу патруль. Драка вспыхнула с новой силой; дрались уже все со всеми, и Кобылину пришлось выпустить по окнам и полуштофам полный магазин. Это возымело действие – поле боя осталось за авиаторами, а патрульные, оценив безнадежность ситуации, послали за подкреплением.

Эссену нестерпимо хотелось прямо тут же, не сходя с места преступления, раскровенить мерзавцам физиономии. Но сдержался – не хватало еще вытаскивать непутевых унтеров с гарнизонной гауптвахты! Пострадавшим патрульным и хозяину кабака были выданы за обиду наскоро накорябанные расписки на пять рублей каждая; Корнилович поймал извозчика, и они во весь опор понеслись к Графской пристани, где дежурила гичка с крейсера.

История этим не закончилась. Доктор Фибих не успел обработать ссадины и раны бузотеров, а к «Алмазу» уже подошел вельбот. Адъютант командира порта передавал распоряжение – отныне нижних чинов и унтер-офицеров «гостей» станут выпускать в город только в сопровождении специально отряженных полицейских чинов. Каковые будут дежурить в караулке на Графской пристани, и как только возникнет надобность – сопроводят в город. Во избежание.

Позор был велик. Тем более что Зарин и сам понимал: следовало сразу же попросить провожатых, нечего его людям, не знакомым со здешними порядками, напрашиваться на неприятности.

– Ну что, допрыгались, соколики? – продолжал Эссен. – Теперь ахти вам, по срамным девкам да кабакам не побегаете!

Кобылин осторожно шмыгал сломанным носом, Рубахин переминался с ноги на ногу – до того было неловко.

– А вот узнают матросы, из-за кого им теперь, как ворье, под присмотром городовых по городу расхаживать! То-то вас отблагодарят…