Крымские истории

Мило, но достаточно твёрдо, заключила:

– Я просто не… привыкла быть кому-то что-то должна.

И, уже чуть было, не поднялась из-за стола.

Он, не узнавая себя, бережно, но твёрдо взял её за руку и встать не позволил:

– Зачем Вы обижаете меня? Я же от чистого сердца. А потом, – обратился он к столу, – это, с одной стороны, такая мелочь, а с другой – мне одному не одолеть этого, а выбрасывать – жалко.

– Я, – уже через смех, видя её растерянность и нерешительность, – всё же – генерал-лейтенант, Герой Советского Союза, а поэтому – позвольте мне за Вами поухаживать.

И, он, при этом слове, даже покраснел. И тут же – поправился:

– Позаботиться…

– А потом – я здесь совершенно один, поэтому не портите мне такой дивный день.

Всё ещё наблюдая за её растерянностью, он произнёс:

– Ну, хорошо, завтра Вы меня пригласите на утренний кофе. Согласны?

Она – уже раскрепощёно, улыбнулась и стала ещё красивее. Ей так шла милая щербинка в верхнем ряду зубов, ровно посередине, она придавала её лицу какое-то озорное, почти девическое, выражение.

Обед проходил непринуждённо. Они никуда не торопились и она с удовольствием, не жеманясь, выпила рюмку коньяку, красиво отведала всех блюд, которые неспешно подавала статная официантка.

Порозовев от выпитого коньяку и утолив первый голод, она с интересом, не скрывая своего взгляда и не отводя глаз от его лица, разглядывала его.

– А это правда, что Вы – Герой Советского Союза и генерал?

– Правда. Вот, – и он выложил, пред нею, своё служебное удостоверение, которое, по привычке, всегда лежало у него в кармане.

– Какой Вы здесь молодой!

– А что, сейчас уже старый?

– Нет, нет, я не это имела в виду, – заалев всем лицом, торопливо произнесла она.

– Я просто думала, что генералы – очень солидные, пожилые. А Вы – я же вижу дату и год Вашего рождения, что-то уж очень молодым стали генералом.

– Так случилось. Отца – маршала – не имею. Простыми тружениками были мои родители. Давно уже их не стало.

И чем больше они говорили, тем отчётливее тревога проникала в его сердце:

«Господи, зачем я выворачиваю свою душу пред нею? И почему мне так хочется говорить с нею? Видеть её?

Зачем мне это? Нет, нет, только обед и ничего другого. Да и поздно уже. Отболело и отгорело всё. Зачем и её душу мне будоражить?»

И он, с каким-то даже облегчением, наконец, расстался с нею, проводив до двери её номера:

– Желаю Вам здравствовать. Если буду нужен – мой номер 364, там, в конце коридора, – и он указал рукой в направлении своей обители.

Зайдя в номер, он силой воли, а он это умел всегда, воспретил себе думать о ней и анализировать прошедший день.

Далеко за полночь он прекратил работу над рукописью своей книги и едва добравшись до постели, уснул, впервые за долгое время, безмятежным сном.

Проснулся поздно. Он и не помнил, когда спал так долго и счастливо. В его душе жило чувство большого праздника, а на сердце царил покой и предвкушение удачи.

Позавтракав, он оделся в спортивный костюм и быстро сбежал, по ступенькам, к морю.

Первым, кого увидел он на берегу – была она. Он остановился и пока она его не видела, откровенно залюбовался её фигурой зрелой женщины, но вместе с тем – ещё такой красивой и чувственной.

Она уже успела загореть и это ещё выгоднее выделяло её в среде белёсых и раздобревших, очень рано, тел других женщин, гораздо моложе за неё по возрасту.

И когда он поздоровался с нею, стало видно, что и она ждала встречи с ним.

Она и не таилась в этом и после слов приветствия, даже слегка покраснев, произнесла:

– А я даже свою сумку, на соседний лежак положила. Вдруг, думаю, встречу Вас. Или у Вас – другие планы?

– Нет у меня никаких других планов. Я, с радостию, принимаю Ваше предложение.

– Спасибо Вам, за – вчерашнее. Я всю ночь не могла уснуть – всё вспоминала нашу встречу, такой дивный обед. Или ужин, – и добрая улыбка залучилась в её глазах и на губах.

И словно оправдываясь перед ним, глядя неотрывно в его глаза, решительно сказала:

– А тот, вчера, это так, недоразумение. Давно оно минуло. Да и не было ничего серьёзного. Поняла, сразу, цену этому человеку. Мелкому, мстительному и злобному.

Необъяснимое чувство ревности укололо его сердце. Но лишь подумал, про себя: «А что же ты, такая красивая, такая… состоявшаяся, вообще нашла общего с этим прохвостом?»

Но ей сказал лишь два слова:

– Не надо, при мне, об этом. Я полагаю, что эту ошибку Вы уже давно выправили…

И они больше не касались этой неприятной, для обоих, темы.

Заметив, что он вынул из сумки увесистую рукопись, она спросила:

– А это что?

– Это – мой очередной любовно-белогвардейский роман, как я называю эти книги.

– А можно посмотреть?

– Да, прошу Вас…

И она увлечённо стала читать последние страницы рукописи.

Он ей не мешал. Прошло немало времени, когда она оторвалась от чтения и посмотрела на него:

– Какой Вы тонкий человек. А я почему-то всегда думала, что военные не могут так чувствовать. Так глубоко и так искренне.

Вздохнула и продолжила:

– Мне думается, Вам очень удалась сцена прощания Ваших героев. Тяжёлая, роковая, но очень… правдивая. Вы – молодец и я Вам очень завидую.