Крымский Джокер

ушиста, руками. И это в лучшем случае. А так – душа-человек, последнюю рубаху с себя

снимет… и пропьёт. Шучу. Ты чего такой сурьёзный-то стал, Корыто?

Витёк задумчиво поскрёб подбородок, покрытый трехдневной щетиной, и осторожно за-

метил:

- Ни хрена себе, интеллигент! Так что, может нам лучше с ним не пить?

Володька, видно что-то припомнив, хмыкнул:

- Гы… Да ладно тебе - не бздо! Нормально всё. Будет сильно куралесить – мы от него сбе-

жим. Я уже не раз так поступал, когда он меня до печёнок доставал.

Витька укоризненно покачал головой. Потом всё-таки улыбнулся и попросил:

- Слышь, Толстая годзилла! А в каких случаях надо ноги от этого академика делать? Я

хочу, на всякий случай, в курсе быть, когда надо дёру давать.

Толстый, припоминая, почесал затылок и стал рассказывать.

- Ну, к примеру, такая история. Как-то попросил Саша меня в Симферополе его встретить

с поезда. А я тогда машину, кстати тоже «девятку», всего месяца три как водил. Короче,

не очень уверенно себя за рулём чувствовал - просекаешь? Так вот, ладушки, говорю ему

по телефону, встречу.

Подваливает, значица, Санчоус с огромным твёрдым чемоданчиком, типа «дипломата»,

но большим таким. Всё чин чинарём. Я говорю ему, мол, поехали ко мне в Евпатор бу-

хать. Потому как до симферопольского вокзала я ещё нормально доезжаю, а по самому го-

роду пока с опаской перемещаюсь. Навыков вождения ещё твёрдых нет.

А Длинный мне в ответ и говорит:

- Давай ненадолго к одному моему другу заскочим. Мы с ним бутылочку портвейна

разопьём – и потом сразу к тебе!

Мне это сразу не понравилось. Вот – ты, к примеру, молодца - в машине не пьёшь, когда

рядом такой же неслабо желающий выпить чел за рулём сидит. А некоторым это трудно

втолковать. Тем более, что у Саши, слава богу, ни прав ни машины до сих пор нет. Одна-

ко деваться особо некуда – Саня корифан всё-таки близкий. Из самой Москвы, опять же,

притарахтел. Пришлось мне уважить старичка.

Поехали мы к его другу, который, как оказалось, является главным редактором какой-то

модной симферопольской газетёнки. Ну, вычислили-то мы его быстро. А вот бутылочку

портвейна эти два шизика решили распить на улице Училищной, на самом верху города –

знаешь такую? Стали друг друга убеждать, что, мол, там прекрасный вид на весь город

229

открывается, и прочая культурная муть, которая всегда предшествует у этой интеллигент-

ной публики перед диким нажираловом.

Понятное дело, эти два дурика в очках (кстати, Андрей, который Сашин друг, тоже очки

носит) взяли две, с позволения сказать, бутылочки по ноль семьдесят пять. Ну, ладно, ду-

маю – две так две. Я-то уж Длинного знаю – ради распития одной бутылки в такую даль

он бы ни за что не поехал. Хоть там внизу Ниагарский водопад будет, а не то, что заню-

ханные красоты Симферополя.

Поехали. Всю дорогу эти пассажиры что-то тёрли о возвышенном и мудрёном. Какие-то

ялтинские философские семинары… Что-то о Хайдеггере… Япония… всемирные тезисы,

и прочая муть, которая завсегда, опять таки по моим наблюдениям, является необходимой

прелюдией у этих умников к серьёзному забуху с мордобоем.

Наконец добрались мы. И ребятишки первую бутылочку портюшика в течение минут

четырёх убрали из рассмотрения. Философы, что поделаешь… Второй пузырь пойла про-

держался чуть подольше, минут так десять, причём ни один из любителей симферополь-

ских пейзажей на них так и не взглянул. Всё верно – на хрен оно им надо, когда на дне

стакана с портвейном такие виды!

Потом упросили меня эти гаврики Андрея в редакцию побросить. Заодно посмотреть на

его место работы, и уж потом – сразу домой. Железно.

Поехали обратно. Уже по пути в редакцию Шура потихоньку стал задираться. Типа, поче-

му так медленно едем, что за херотень? Уже пару раз в ответ на какие-то серьёзные пода-

чи Андрея, Длинный ответил в своём излюбленном изысканном стиле:

- А вас я попрошу не пиздеть!

Чем вызвал у главного редактора вполне объяснимое неудовольствие. Короче, ещё в ма-

шине обстановка стала тревожной. Нет – ну, ты прикинь, Витяй – я-то трезвый! И водить

плохо умею к тому же! Но это всё были цветочки.

В здании редакции втроём мы в лифт не влезли. Какой-то лифт одноместный попался. Я

пошёл на пятый этаж пешком, а два приятеля, о чём-то увлечённо споря, поехали на лиф-

те. Каково же было моё удивление, когда: во-первых – я почему-то добрался до пятого

этажа раньше лифта, а во-вторых, когда этот лифт всё-таки доехал, и двери его открылись,

эти два философа валялись там на грязном заплёванном полу с красными от натуги лица-

ми, и пытались друг друга придушить. Очки у обоих Диогенов отсутствовали, рубахи вы-

бились из штанов, а галстук у Андрея выполнял совсем неожиданную функцию петли, ко-

торую Шурик ловко намотал на руку, и, практически из-за неё, выигрывал сражение.

Короче, Витяй – не поверишь: их еле разняли испугавшиеся до полусмерти работники ре-

дакции. Девушки, в основном. Очки главного редактора оказались растоптанными в пыль.

Шуре повезло больше – его чичи уцелели, только немного треснули. И он тут же с видом

победителя водрузил их себе на нос.