Крымское зарево

Шубин поднялся первым, снова накинул мешок с минами за плечи, остальное снаряжение они спрятали под большим валуном, чтобы не тащить с собой. Путь был небольшой, всего пара километров через редкий лесок, только после заплыва в бурю и тяжелого подъема сил у них осталось очень мало. Ноги не слушались, заплетались на каждом шагу. Идти приходилось медленно, под ногами то и дело хрустел сухостой, и разведчики останавливались, чтобы прислушаться к звукам вокруг — нет ли поблизости немецкого патруля.

Вдруг Шубин вдохнул всей грудью воздух, ткнул напарника в бок — чувствовался специфический запах пропитки для шпал, а это значит — они почти у цели. Они прошли еще несколько метров, как вдруг Зинчук испуганно присел на корточки и потянул товарища за собой. Как раз вовремя! В темноте по веткам деревьев чиркнул лучик света и ушел в сторону. Разведчики легли на землю, затаились под нижними ветками кустов.

Снова вспышка света, все ближе и ближе. Уже было слышно, что идут несколько человек и они говорят по-русски. Женские голоса были совсем рядом:

— На железку, поди, ведет, там от урагана завалило все.

— Старая ведь дорога, туда составы не ходили.

Тихие голоса перекрыл крик на немецком: «Schweigen»! [2]

Женщины послушно замолчали от окрика сопровождающего. Они прошли совсем близко, так что Глеб смог рассмотреть в темноте всю процессию: с десяток женщин, закутанных в темную одежду и платки, а следом трех немецких военных, двоих солдат-автоматчиков в сопровождении чина повыше.

Процессия прошла мимо затаившихся разведчиков, свернула к просвету между деревьями и исчезла за стеной из кустов и деревьев. Несколько минут, и по звукам стало понятно, что происходит за зарослями. Немцы привели бесплатную рабочую силу, чтобы расчистить завалы из веток на старом железнодорожном пути.

Шубин наклонился к уху напарника и прошептал:

— Здесь пустят состав. Абверовцы испугались возможной диверсии. Эвакуация штаба готовится, но не по действующей ветке. Надо срочно менять план, минировать пути у стрелки бессмысленно: поезд там не пойдет. Он пойдет здесь.

— Да пустить в расход этих охранников, и все, — запальчиво предложил Павел.

Только командир был с ним не согласен, слишком рискованный план:

— Их трое, они вооружены. Если откроют огонь, то могут ранить кого-либо из женщин. Нет, их надо ликвидировать по одному. Подберемся ближе, надо понять, где они встали. Атаковать хотя бы автоматчиков, офицеру больше времени надо, чтобы вытащить пистолет из кобуры.

Разведчики ползком двинулись между деревьями, нашли место, откуда им было видно работающих женщин и их охранников. Узкоколейка была завалена большими ветками, упавшими с деревьев за то время, что по ней не ходили поезда и никто не очищал путь. Местные жительницы были почти все пожилыми, поэтому с трудом, медленно убирали завалы, огромные ветки им приходилось тянуть втроем или вчетвером, чтобы справиться с тяжестью. Разозленный их медлительностью офицер перебегал от одной к другой работнице, кричал, размахивал пистолетом, чтобы ускорить их работу.

Шубин почувствовал плечом, как затрясло от злости его молодого напарника. Эти несчастные напомнили Павлу о матери, которая так же покорно сносила побои фашистов, лишь бы не трогали ее детей. Ему хотелось вскочить и разрядить все пули из табельного оружия в этого тщедушного германского офицерика, что смеет обижать женщин. Шубин боднул напарника и качнул головой — нельзя, терпи, дашь выход своему гневу, и все погибнут. Они снова замерли между кустов, прикидывая, как можно быстро напасть на охрану. Правда, сегодня им не везло: офицер поставил охранников с противоположных концов отрезка, который очищали женщины, а сам с пистолетом в руках метался от одного края к другому. Через полчаса Зинчук не выдержал:

— Вот гады, да когда они уже рядом постоят хоть минутку.

Вместе с ним нервничал и капитан Шубин: рассвет уже занялся, а они еще не начали закладывать снаряды, как планировали во время разработки плана операции. Но атаковать в лоб он опасался: лишний шум может поставить под удар их затею. И еще он боялся подвести женщин, подставить их под пули охраны. Но пора было решиться и действовать. Вдруг одна из женщин охнула и жестами показала автоматчикам на кусты:

— Отойти надо, в туалет. В туалет, отпусти.

Тот равнодушно повел дулом автомата на черные кусты:

— Komm [3]!

Женщина, тяжело переваливаясь, зашла в укрытие, отошла подальше от насыпи, чтобы ее не было видно из-за веток. Она только нагнулась, чтобы задрать юбку, как на лицо ей легла крепкая рука. В ухо зашептал мужской голос:

— Тихо, тихо не кричи. Это советская разведка, капитан Шубин. Молчи, не выдавай нас. Не закричишь? Кивни, и я уберу руку.

Женщина мотнула головой, Глеб убрал руку:

— Не хотел пугать, простите.

Та смотрела на них с изумлением:

— Ребятки, тут же немцев полно, вы в тылу у них. Вы что же бедовые такие…