Крыса Разумная

— Ты убил его? Ты порвал его на куски? Выдрал его мерзкие хлипкие усики, сломал кости, снял с него шкуру? — визжал Гнилозуб, наскакивая на Твердолоба, растерянно выбирающегося из ловушки.

— Его убьет пирамида, — отстраняясь от брызжущего слюной магистра, произнес охранник. — И вашу белую невесту тоже.

— Никакая она мне не невеста! — приходя в еще большую ярость, завопил Гнилозуб. — Я ее ненавижу! Я мечтаю о том дне, когда выставлю ее шкуру на Рыночной площади!

— В самом деле, будет лучше, если этот еретик со своей подружкой никогда не увидит света, — добавил епископ, натирающий травой синяки на лице. — Они узнали много такого, что не должно стать известным в городе. Ты уж будь добр, голубчик, позаботься о том, чтобы эта парочка навсегда сгинула в каменной горе.

Твердолоб развел лапы в стороны и недовольно вздохнул: «Ох уж мне это начальство!»

— Если б вы видели, сколько костей там насыпано! — пожаловался магистр, щерясь так, что его золотая коронка засверкала под солнцем. — Видать, в середине горы обитает какая-то хищная тварь. Надо бы убираться подобру-поздорову, пока солнце не село. Кто знает, как она поведет себя в темноте.

— Мы еще не добыли лодки, — поддержал коллегу епископ. — Чем быстрее Вещий Крысолап унесет нас с попутным ветром, тем больше шансов, что наши шкуры останутся целы.

В глубине пирамиды что-то с грохотом сдвинулось с места. Камни дрогнули, раздался скрежещущий звук валунов, трущихся друг о друга.

— Слышите? Гора их переваривает, — поднимая вверх крючковатый палец, произнес Твердолоб.

— Бежим! — завопил Гнилозуб, и первым бросился наутек.

Твердолоб с Муровером припустили за ним. Толстые бока магистра колыхались у них перед глазами, слои жира перекатывались под выцветшей шкурой и бултыхались, как будто это катился наполненный растопленным салом пузырь. Неожиданно Гнилозуб развернулся, и с перекошенной от ужаса физиономией бросился обратно. Епископ с охранником не успели остановиться: шарообразная туша магистра сбила их с ног, и они грохнулись в пыль.

Приподняв нос, Твердолоб увидел, как из-за спины Гнилозуба выбегает толпа размалеванных воинов, вооруженных копьями с наконечниками из рыбьих костей. Во главе их неслась еще более крупная, чем магистр, самка с обломком курительной трубки, который она ожесточенно сжимала в кулаке. Позади нее мчался высокий и тощий туземец с черепом суслика на макушке. Но что самое удивительное: череп этот был прикрыт лиловой епископской шапочкой, а воинственные узоры на черной короткой шерсти незнакомца скрывала сутана.

— Ах, вот ты где! — яростно закричал Муровер, хватая незнакомца за полу сутаны и пытаясь вырвать у него из ладоней посох с серебряным навершием. — Отдай! Это мое!

— А-ой! — воскликнула толстая незнакомка, пораженная такой наглостью. — Одежда и посох не могут быть твоими. Их вынес на берег морской прибой. По обычаю, заведенному нашими предками, все, что выносит на берег водой, принадлежит Племени огненных людей. Да и сами вы попали к нам по воле волны, поднятой дыханием дракона, так что теперь, чужеземцы, вы — наша собственность.

Она остановилась в одном шаге перед распростертым в пыли епископом. Ее спутник с черепом суслика и воины с копьями замерли рядом с ней.

— Что вы собираетесь с нами сделать? — дрогнувшим голосом спросил Твердолоб.

— То же, что и со всеми чужеземцами — скормить летучему упырю, обитающему в каменной горе, — невозмутимо ответил тощий вождь в епископской сутане.

— Ну нет, так мы не договаривались! — выкрикнул кирасир, рывком поднял на ноги Муровера, и, таща его за собой, припустил к пирамиде.

Туземцы подняли в руках копья, заголосили и толпой понеслись за ними.

Гнилозуб намного опередил их. Он забежал в темную арку входа и потерялся во тьме. Отзвуки его топота гулко раздавались под сводами, но через несколько шагов раздался скрежет раздвигающихся каменных створок, что-то тяжелое и рыхлое покатилось вниз по ступеням, ойкая и причитая при каждом толчке, а затем створки ловушки сомкнулись, и в темном коридоре снова повисла глухая тишина.

Твердолоб остановился перед входом, придержал за рваный рукав епископа, готового ринуться в темноту, и проговорил:

— Нет, постойте, ваше святейшество. Внутрь нельзя. Гора нас сожрет.

— А так нас сожрут дикари! — завизжал Муровер, вырываясь и бросаясь вперед.

Он промчался по гулкому коридору и ухнул куда-то во тьму. Твердолоб опасливо посмотрел ему вслед, выскочил из-под арки, и, нервно озираясь на толпу черношерстых преследователей, помчался вдоль ровного каменного уступа, уходящего вверх на недосягаемую высоту.

Солнце уже начинало клониться к закату. Его раскаленный край коснулся верхушек кокосовых пальм, по которым носились крикливые макаки. Пестрые южные птицы возвращались в гнезда, чтобы накормить птенцов, а струящиеся анаконды заползали в глубокие земляные норы.