Крысиная башня-2

Богдан уже дважды поправлял её, что он не полковник; он — старший капитан по принятой сейчас в армии Регионов классификации, но женщина всё равно упорно называла его полковником, при этом каждый раз бросая полный восхищения взгляд на его орден. В конце концов он перестал её поправлять, — женщина, что с неё взять, в воинских званиях не разбирается; а он всё равно ведь рано или поздно станет полковником! Ну и — приятно почувствовать себя полковником пока что хотя бы в глазах этой приятной, хотя и такой смешно-татуированной женщины!

Интимно понизив голос и чуть придвинувшись к Богдану, подавшись к нему всем телом, и, в особенности — как-то так получилось, — грудью, татуированная девушка, представившаяся как Рамона, поведала Богдану, кто такие японские гейши; а также греческие гетеры; и в чём их отличие от вульгарных проституток… Они — «подруги»; их призвание — не удовлетворить чисто животную похоть самца, а на время стать его интимной подругой; дать воину расслабиться в женских объятиях; если надо — дать высказаться и понять его; развлечь его танцами и игрой на музыкальных инструментах; ну и, при взаимной симпатии, подчёркиваю! — доставить ему минуты небесного блаженства в постели!..

При этом она, склонив голову, чуть искоса одарила его таким интимным взглядом, что капитан непроизвольно вспотел, как школьник, которому вдруг оказала знак внимания дано нравившаяся ему одноклассница.

Слегка улыбнувшись, опустив веки, расправив плечи и выставив напоказ такую на вид приятную грудь, девушка, ещё понизив голос, сообщила ему, что уж он, во всяком случае, ей «действительно по-настоящему уже нравится» и «скажу вам честно, полковник, хотя это и нехорошо с моей стороны — вы полностью соответствуете тому образу воина-защитника, который существует у меня с детства! Вы — герой, господин полковник; и я постараюсь…»

Она ещё говорила что-то своим мягким грудным голосом; при этом вдруг протянула руки и взяла своими пальчиками его большую кисть… Богдан обратил внимание, какая гладкая у неё кожа на обнажённых запястьях; и, неожиданно для себя, почувствовал величайшее расположение к этой такой приятной женщине… Что ж! — «гейша», — это совсем другое, нежели обычная блядь! — сказал он себе. Как там она лепечет? — подруга, соратница, шалунья? Пусть так! — хотя бы на вечер! Он даже почувствовал, что у него начал восставать… хм!.. После того обморожения под Геловайском, он подозревал, что застудил себе яички и простату; и у него «с этим» возможны проблемы… впрочем, с рукоблудием всё получалось; но вот с женщиной… ну, тут такая женщина, что, без сомнения, поднимет хоть пушку у подбитого танка, не то что вялый капитанов член! — гейша! Про себя Богдан решил, что, хотя девочек мало, а солдат — много, и «каждому надо бы хотя бы по разу», — эту женщину он будет один… никому не уступит! Пока, во всяком случае. А потом видно будет.

Тут он заметил, что «пидор проклятый», привезший сюда этих див, сидит и смотрит на них; и ему стало неприятно. Подозвав одного из бойцов, он приказал отвести его в помещение для чистки оружия и пристегнуть наручниками к батарее, надёжно! — а ключ принести ему. А на обратном пути пусть принесёт им с Рамоной из пищеблока чего-нибудь выпить. Во, морса пусть принесёт! Пока что только морс. Да, пусть урядник отправит Студента стеречь этого… этого. Пошёл, бе-гом!

Ему приятно было демонстрировать этой своей новой «подруге», что он тут главный, и его приказы выполняются беспрекословно.

* * *

Так Владимир оказался здесь, и прикованным к батарее; под охраной Студента. Было скучно, — во всяком случае Студенту было скучно; Владимир же напряжённо прислушивался к происходящему в здании, к отдалённо доносящимся звукам музыки; — и они болтали о жизни.

Вскоре они почти подружились. Никита, выяснив, что доверенный его охране сутенёр совсем даже не тупой сводник, а тоже свой брат студент, не чуждый гуманитарным дисциплинам и вообще философии, «свернувший на эту дорожку» не от врождённой жадности и не ради стяжательства, а «так уж жизнь сложилась», одновременно и осуждающе качал головой, с одной стороны и не одобряя такого «бизнеса», но и, будучи вполне широких взглядов, расспрашивал «как оно в этом бизнесе тикает», каковы доходы, каково «соотношение «доходность-риск». Вообще складывалось впечатление, что парень как бы и на себя примеряет роль успешного сутенёра, полновластного владельца «нескольких тёлок».

Не особо разбираясь с сутенёрской кухне, Владимир постарался свести разговор к абстрактно-отвлечённым материям, к беседе «за жизнь», надеясь потом подвинуть его и к обсуждению внутреннего распорядка на объекте, к информации, которая может быть полезна… В общем, он чувствовал свой столично-заграничный, превосходящий уровень перед парнем, едва закончившим второй курс какого-то местного института народного хозяйства по специальности с труднопроизносимым гуманитарным названием; и, стараясь не вызвать подозрений, умело направлял разговор.