Крысиная тропа. Любовь, ложь и правосудие по следу беглого нациста

— Тоже интересный вариант, — сказал профессор Года.

Он уже искал документы об Отто в различных американских архивах. Дела с его фамилией в ЦРУ как будто не было[736], но в Национальном архиве США упоминалась папка, собранная Корпусом контрразведки. Профессор заказал копии. «В папке могло ничего не оказаться, кроме карточки, — рассуждал профессор, — а могло найтись и полное личное дело с подробностями о других упоминавших его источниках. Это могло быть и досье на беглеца, открытое еще в 1946 году. Если же Вехтер был связан с Хёттлем, то могло быть и так, что в досье найдется лишь упоминание о Вехтере, а прочие документы касаются уже самого Хёттля или других». Профессор пообещал переслать мне дело Отто, как только его получит.

Наш пространный разговор побудил Году вернуться к уже доступным ему рассекреченным делам. В нескольких из них шла речь об одном интересном немце, активно действовавшем как раз во время нахождения Отто в Риме. Немца звали Хартман Лаутербахер. Эта фамилия почему-то показалась мне знакомой. Я снова обратился к бумагам Шарлотты.

Лаутербахера нет ни в списке адресов Отто, ни в его дневниках, ни в письмах к Шарлотте и от нее. Зато это имя фигурирует в одной газетной вырезке, из-за чего оно и задержалось в моей памяти. Газета «Унита» сообщала, что некто Лаутербахер присутствовал на первых похоронах Отто на кладбище Кампо Верано. В статье Лаутербахер характеризовался как представитель «сливок СС».

Профессор Года пообещал собрать рассекреченные документы по Лаутербахеру и передать их мне. В них могли оказаться имена или иные подробности, которые мы могли бы сверить с контактами Отто.

39. Лаутербахер

В ожидании досье на Хартмана Лаутербахера я вернулся к бумагам Шарлотты, чтобы проверить, упомянуто ли в них это имя. Я нашел всего одно упоминание — в расшифровке ее записанного на магнитофон разговора с историком Ханс-Якобом Штеле (пленка № 10). Разговор идет на фоне голосов Хорста и его сестры Трауте, всегда готовых броситься на защиту матери. Всего за час они со Штеле затронули всю жизнь Отто: ранние годы, Июльский путч, убийство Дольфуса, бегство из Австрии, Краков, шахматы с Гансом Франком, визит итальянского писателя Курцио Малапарте, Лемберг, Гиммлера, Италию, Буко и Кальтенбруннера.

Шарлотта жаловалась историку на неполноту своих воспоминаний: «В молодости я была так активна, что этот исторический период проспала»[737]. У нее хватало времени только на Отто и на его работу. В беседе был затронут последний проведенный ими вместе период в Больцано.

Он хотел ехать дальше в Рим, поведала Шарлотта Штеле, после того как пожил у женщины, с которой «столкнулся». Имелась в виду Нора.

— Зачем ему понадобилось ехать в Рим?

— Потому что там у него было много знакомых.

— Кто именно? — поинтересовался Штеле.

— В Риме он знал… — Шарлотта умолкла, то ли собираясь с мыслями, то ли забыв, что собиралась сказать. — Сейчас уже не скажу, наверняка это был кто-то, связанный с рейхсюгендфюрером.

Как понял герр Штеле, подразумевался Бальдур фон Ширах, глава гитлерюгенда.

— Лаутербахер? — тут же пожелал уточнить он, вспомнив фамилию заместителя фон Шираха.

— Лаутербахер, — неспешно подтвердила Шарлотта. — Дада, скорее всего, он.

Штеле спросил, от кого исходил совет перебраться в Аргентину. Шарлотта ответила, что не помнит.

— Мы не могли переписываться открыто, поэтому не упоминали в письмах реальных имен. Под конец он гостил у кого-то на озере Альбано, откуда вернулся в Рим смертельно больным, оттого Худал и склонялся к мнению, что его отравили.

— Кто мог отравить Отто? — спросил ее Штеле.

— Не знаю, но это могло быть в письмах. — И тут же спохватилась: — Нет, имен он никогда не называл.

— Как насчет немецкого офицера?

Шарлотта промолчала. Позже разговор вернулся к «убийству», как она это назвала. Она возлагала вину на Советы, знавшие, что Отто был «убежденным антибольшевиком, настоящим противником России».

— Но ведь это не могло послужить причиной его отравления?

— Нет-нет!

Хартман Лаутербахер давал свидетельские показания на Нюрнбергском процессе[738], а в 1984 году опубликовал автобиографию[739]. На основании этих его выступлений вырисовывается живой и красочный портрет воплощенного двуличия.

Британцы арестовали Лаутербахера 30 мая 1945 года и поместили в лагерь Зандбостель близ Бремерфёрде. Он провел там три года с перерывом на дозволенную поездку в Нюрнберг, где добровольно дал показания на процессе Бальдура фон Шираха — своего личного друга и близкого соратника, как он заверил судей.

Он ответил на вопросы о работе, включая зарубежные вояжи. «Я встречался с лидером британских бойскаутов»[740], — показал он, не упомянув посещения Итона в качестве заместителя вожака гитлерюгенда в ноябре 1937 года.