Крысиная тропа. Любовь, ложь и правосудие по следу беглого нациста

Он предложил мне прочесть эту книгу, ведь это было «еще и забавное время». Я так и сделал и нашел в книге такие слова, звучащие из уст главного героя Магнуса Пима: «Разве вы не шпион? А раз так, то, может, вы предпочтете шпионить для нас? Если же вы просто преступник, то тем более в ваших интересах заняться шпионажем, иначе австрийская полиция отправит вас обратно по ту сторону границы»[748].

Нетрудно было представить, как на такие вопросы отвечал бы Отто. Опыт Пима — и Дэвида — совпал с тем, с чем я столкнулся, идя по следу контактов Отто в Риме. Многие проходили через лагеря для военнопленных или для интернированных, часто предъявляя подложные документы. Они подвергались допросам, совершали побеги, их ловили, они снова сбегали. Некоторые оказывались в безопасных местах, прибегнув к незаконным методам, некоторых вербовали, Отто умер.

Меня позабавило предположение, что Дэвид мог допрашивать кого-то из знакомых Отто. Это был тесный мир, претерпевший кардинальные перемены между вторым исчезновением Отто в мае 1945 года и его первым погребением в июле 1949 года. Крупный нацист, разыскиваемый за массовые убийства, всего через четыре года оказался потенциальным союзником борцов с Советами. Как я узнал, в сердце борьбы Востока и Запада оказались тогда Италия и Австрия. Дэвид угодил именно туда.

Поскольку его подразделение видело в опознанном пленнике перспективного агента, возникали неизбежные вопросы. «Это сбивало с толку, — признался он. — Меня воспитали в ненависти к нацизму и ко всему такому, а тут такой крутой поворот, главным врагом оказывается Советский Союз, придешь тут в недоумение!»

Его группа получала поручения не от одной, а от многих организаций. Ключевую роль играла разведка, собиравшая информацию о предполагаемых нацистах. Однако к 1949 году интерес американцев и британцев к преследованию нацистов стал ослабевать, появилась новая цель — использовать наиболее ценных из них, для чего вывезти их из Европы в США или, под прикрытием, в Южную Америку. Американцы знали о «крысиной тропе» и, как подтвердил Дэвид, могли способствовать ее прокладыванию. Он знал о существовании этого пути бегства и назвал цифру: 10 000 бывших нацистов, улизнувших в Южную Америку, часто при помощи Ватикана. «Хватало и продавцов, и покупателей, — сказал он. — Перон в Аргентине говорил: „Добро пожаловать сюда, мы — фашисты, Нюрнбергский процесс — позорище“».

Американцы собирали немецких ученых и бывших агентов нацистской разведки, чтобы усадить их за работу. Генерала Рейнхардта Гелена, офицера разведки, возглавлявшего отдел Fremde Heere Ost («Иностранные армии — Восток») в ставке фюрера («с позорным послужным списком», по утверждению Дэвида) переправили в Вашингтон вместе с разведывательными документами; его допрашивал и пристраивал к делу сам Аллен Даллес, будущий директор ЦРУ. Тот же Аллен Даллес вел переговоры об операции «Санрайз» с начальником Отто генералом Карлом Вольфом. «По иронии судьбы, — продолжал Дэвид, — большинство сотрудников Гелена оказалось мусором, подброшенным Советами: у них лучше получалось проникать в его организацию, чем у него — в их».

Дэвида заинтересовал Отто, ставший крупным нацистом частично в силу своего яростного антикоммунизма. «Случай Вехтера представляет интерес. Если бы он попался мне, я бы первым делом об этом доложил. Его бы допросили. Если бы этим занялись правильные люди, то они угадали бы в нем перспективного „охотника за талантами“, опознали бы убежденного антикоммуниста. Мелкий австрийский аристократ, католик — в самый раз для шпионажа против Советов, для работы на Запад».

Я стал расспрашивать Дэвида о Ватикане.

По его мнению, Ватикан не мог не «клюнуть» на Отто. В 1949 году Ватикан был полезным союзником, «умелым» вербовщиком и экспортером бывших нацистов. «Мы знали в общих чертах о благоволении Ватикана фашизму, о том, что некоторые там помогали вывозным операциям, прокладыванию „крысиных троп“». Конечно, были и другие люди, тянувшие в противоположную сторону.

Им был известен послужной список Отто по Вене, Кракову и Лембергу, не препятствовавший использованию Отто и дальнейшей его эвакуации. Из него получился бы «охотник за талантами», умеющий распознавать бывших нацистов, способных поработать на американцев. Из его прежней политической карьеры следовало, что он пользуется «авторитетом и влиянием в определенной среде». Такой человек мог располагать «собственной полезной картотекой». «То случайное обстоятельство, что он был по совместительству чудовищем, не стало бы помехой», — добавил Дэвид с мрачной усмешкой. «Если бы, присмотревшись, они бы его одобрили, то я бы удивился, если бы его не пристроили к делу». А дальше вырисовывался проторенный путь: «уничтожить, изъять из обращения, припрятать его личное дело или придумать легенду и пропустить его через систему».