Крысиные гонки

— Э, не надо пасть ему завязывать. Пусть поплюётся. Он ща орать будет, а это по кайфу! Пи… Пич! Ты говорил, у него девки были? Нашёл?

— Да чо-то… чо-то не могу найти, Шеф. Они, падлы, все головы наклоняют, не разберёшь! Мелкой точно нету!

— Как, бля, нету??! Ты чо, оху. л, жульман корявый! Как нету?? Где она?..

— Может сбежала… — упавшим голосом ответил Пичуга, на всякий случай отодвигаясь от главаря.

— Как сбежала, акус ты сраный?? Да вы оху. ели все; кто тут только не разбежался?? Бикса соскочила, с палатки фраер какой-то слился… Вы чо, суки стрёмные??!

— Да мы чо, мы чо… Темно было, свалка; эти три падлы кусаются, дерутся, мне вон руку прокусила; этот боров как медведь здоровый… — заныл Пичуга, всё дальше отодвигаясь.

— Значит, двое уже соскочили!.. — Калина выразительно переглянулся с Шапой, — Ну ничего… Ничего. Чешут сейчас, шкифы вылупив; до самого Равнополья, небось… а в Равнополье гадильник пустой, левиков-то и нету! — Но утром уходить отсюда надо будет, и подальше… на всякий случай! — последнее он проговорил про себя, не вслух.

— Зато вторая — вон она! Узнал! — радостно выкрикнул Пичуга, наведя луч фонаря в кучу опущенных голов, — Точно — она! Я ей ещё губу подбил!

— Это барно! — щегольнул феней Калина, — А тащи её сюда. А мы посмотрим, как её папаня-легавый теперь поплюётся!

— Мужики, слышь! — послышался голос от лежавшего чуть в стороне на боку парня в джинсе, — Мужики!.. Давайте поговорим, а?

— Мужики щас пашут, а мы тут, с вами разговоры разговариваем! — тут же отреагировал Шапа, подтвердив своё неудовольствие обращением ударом парню ногой в живот; но тот, как будто не заметив этого, продолжал:

— Ребята… Господа!.. Уважаемые блатные! Послушайте, что скажу, а!.. — голос его просительно дрогнул.

— Чо ты хочешь сказать, морда?

— Я — сын миллионера. Да-да, миллионера. Мой папа в Америке сейчас! Не верите — смотрите паспорт, визу. Там американская виза, вы увидите! На айфоне — фотки. Много фоток. Это наш коттедж в Штатах! Вилла, в смысле.

— О, сазан попался? Ещё что скажешь?? — заинтересовался Калина. Чем чёрт не шутит, вдруг и правда фарт светит; он про такое слышал на зоне, эдак можно будет сдоить немерянно… Бывает же! А вдруг!.. — Ну-ну, базарь. Чо сказать-то хотел? Не прессуй его пока, порОй его ксиву, — указал Шапе его место.

— Господа! Я предлагаю выкуп! Да-да, выкуп. Очень большой. Мой отец заплатит. Да и я сам, вы поверьте!..

— Верят лохи. Раскладывай давай! — все бандиты заинтересованно замерли.

— Сейчас. Да. Значит вот что… Я — сын американского миллионера… И мой папа…

— А по-русски ты базаришь нормально! — перебил Калина.

— Не американского, я хотел сказать что мой папа сейчас в Америке, и без сомнения заплатит выкуп. За нас за всех!

— Чего-о-о-о?.. — протянул Калина, — Какой «за всех»?? Ты чё несёшь, бажбан? Включил Бельмондо? Ты за себя базарь, про них вообще речи нет!

— Это условие, слышите, это условие!.. Любые деньги, я отвечаю!

— У-с-ло-ви-е?? Да ты с душком, фраер! — хрипло гавкнул мосластый главарь, — Тобой потом займёмся!

— Их-только-не-троньте!!! — закричал Владимир; приподнявшись на боку, потом с трудом поднявшись на колени, расширившимися от ужаса глазами он смотрел, как один из подонков, видимо, по отношению главаря поняв, что «шоу маст гоу он», ухватил за волосы в группе девчонок Гузель, и теперь, отчаянно отбивающуюся, тащит её из кучки пленников, попутно наотмашь лупя палкой по рукам пытающихся её удержать.

- Слышишь, ты!!! Я золото дам! Много золота! В Мувске! Здесь!! Я отдам золото хоть завтра, её только не троньте; слышишь, ты, сволочь!!! Не-тронь-её, мразь!!! — он орал и одновременно плакал от бессилия.

Поднялся крик, девчонки с рёвом, захлёбываясь слезами, держали как могли подругу; но на подмогу одному пришли ещё двое вооружённых черенками от лопат подонков; удары по рукам и головам посыпались градом.

Раненым медведем заревел Вадим, извиваясь на траве как гигантский червяк, безуспешно пытаясь подняться; к нему подскочил один негодяев с ружьём и стал бить ногами и прикладом, норовя попасть в и так всё залитое кровью лицо. Двое других с ружьям; из них один главарь, которого подельники подобострастно называли «Шеф», стояли с оружием наизготовку, готовые стрелять, если кто-то вскочит, кинется бежать.

Никто не вскочил; напротив, остальные «пассажиры» отшатнулись от Гузели и её подруг, которых избивали сейчас палками. Силы были явно неравны; и Гузель буквально выдернули из шевелящейся, орущей, плачущей кучи; поволокли к главарю.

— Отпусти её!! Сука, мразь, подонок! Козёл, петух топтаный!!! — опять сбитый пинком с колен на землю, Владимир вновь пытался подняться; пытаясь вспомнить и выплюнуть в подонков что-нибудь самое оскорбительное для них, в иллюзорной надежде, что они, бросив девушку, переключатся на него. Но познания его, его словарный запас уголовных оскорблений был крайне невелик; да негодяи, скорее всего, и не слышали его выкриков за поднявшимся гвалтом.