Крысиные гонки

Он не успел, доставая свой банан, брякнуться на колени между ног растянутой и готовой к употреблению содрогающейся сочной тёлки, как события приняли какой-то неожиданный оборот; а дальше вообще понеслись вскачь: вдруг…

Часть вторая. ЖИЗНЬ НА ПРИРОДЕ

ВТОРАЯ ЖИЗНЬ ЛАВЕРА. ВОЗДАЯНИЕ

— Оружие у тебя какое-нибудь есть?.. — раздумывая, спросил незнакомец.

Они стояли теперь напротив друг друга, и Вовчик в неярком свете звёзд едва различал его лицо. Глаз не было видно, вместо глаз и вместо щёк — какие-то чёрные провалы. Как череп. Видимо, собеседник был очень худ. Но при этом очень силён — Вовчик и сейчас, спустя несколько минут, еле ворочал шеей, — напавший сзади незнакомец чуть не сломал её; а потом чуть не зарезал Вовчика, — тот с содроганием посматривал на длинный, длиной чуть не в предплечье, холодно поблескивающий в свете звёзд клинок, закреплённый в полутораметровой толстой палке, что он держал сейчас горизонтально на коленях — не то копьё, не то японская нагината… ах да, скорее чукотская «пальма»…

Вовчик мотнул головой, чтобы отогнать дурацкие, неуместные в этой ситуации, мысли. А мозг, как загипнотизированный, всё отталкивался от попыток думать о том «как сейчас там, на поляне» и «что же делать», и, с каким-то болезненным любопытством вникал в детали облика ночного незнакомца.

Он был худ, даже очень худ. Видно было, что щёки его ввалились, кожа на лице обтянула скулы. Одет он был в толстый, местами, как было видно даже ночью, рваный свитер; просторные брюки, ботинки с высоким берцем. От незнакомца пахло. Можно сказать, даже воняло — несло той смесью запаха пота, прогорклого жира и лесной земли, какой отличается запах любого дикого животного, живущего не в зоопарке, а в дикой природе.

Кроме клинка на древке никакого другого оружия или снаряжения у незнакомца не было.

Напав сзади, и сразу чуть было не сломав Вовчику шею, и чуть не зарезав; он на паническое Вовчиково «- Не надо!! Не убивайте меня, я вам ничего не сделал!!!» вдруг отпустил его, и даже помог встать. Ощупывая Вовчика своими глазами-глазницами, выражения которых Вовчик не видел, он хрипло спросил его:

— Ты кто?.. Ты что тут делаешь? Кто там стрелял?..

Несмотря на хриплый голос, несмотря на то, что в руках незнакомца, по-прежнему в опасной близости от Вовчиковой шеи тускло поблёскивало длинное лезвие, вопросы прозвучали вполне доброжелательно, — для той обстановки, в какой они сейчас находились.

Мгновенно поняв, что незнакомец, так неожиданно чуть не прикончивший его, «не из тех»; — иначе чего бы ему спрашивать «кто там стрелял», — да и никто бы не смог догнать Вовчика, драпавшего по ночному лесу как попавший под обстрел заяц; Вовчик почувствовал просто громадное облегчение. Такое облегчение, что несколько секунд он просто не мог ничего сказать, а только как рыба глотал открытым ртом ночной лесной воздух. Наверное, что-то подобное мог почувствовать приговорённый к гильотинированию, когда его, туго спелёнанного верёвками, уже положили под гильотину; и он, чувствуя шеей влажную от крови прежних жертв прижимную доску с выемкой для шеи; уже слышит, как сработала защёлка и тяжёлый косой нож устройства падает вниз, на его обнажённую шею… и вдруг застревает на полпути!

— Ну! Говори! Ты кто? — вновь толкнул его незнакомец; и тут Вовчика как прорвало; слова полились потоком, мешая друг другу, образуя кашу из описания произошедшего, бывшего, опасений будущего; он говорил-говорил, перескакивая с пятого на десятое, торопясь; переполнявшие его эмоции мешали излагать внятно; но, видимо, незнакомец что-то понимал, потому что он не переспрашивал, а только понимающе кивал, кивал…

Хлынувшие потоком слова внезапно закончились, и Вовчик поймал себя на том, что как-то беспомощно и уже совсем не информативно повторяет совсем уж бессвязно:

— Вот!.. Надо… Они ж их! Одну — уже! Да!.. Я ж сам видел!.. А там Вовка! Девчонки! Они ж!.. Надо как-то!.. А?..

Поняв, что добавить ему больше, собственно, к сказанному нечего, незнакомец прервал его словоизвержение вопросом:

— Сколько их?

— А… — Вовчик мгновенно замолк, прокручивая вновь в голове, как киноленту, произошедшее на поляне, — Да… Где-то пятеро… Нет. Два… и ещё два. И там один, и ещё… в темноте были… Они двигались всё время. Орали… Эта… Человек семь, да. Или восемь. Может быть, даже девять. Много!

— С оружием?