Крысиные гонки

Вовчик тоже молчал; боясь спугнуть даже не удачу, а тот лёгкий намёк на удачу, что он встретил в ночном лесу этого лесовика, как стал его про себя называть Вовчик; и что тот взялся ему помогать… Впрочем, не он его встретил, а тот его нашёл; и не «помогать», как определённо сказал незнакомец, а решать какие-то свои вопросы. Но это всё неважно, главное, что Вовчик сейчас, в ночном враждебном, как оказалось, обитаемом лесу был не один; что они шли к поляне, что появилась тень надежды на помощь Вовке, девчонкам и семье Вадима, что у незнакомца в руках этот длинный блестящий клинок на древке, и, кажется, он умеет им пользоваться; что незнакомец так суров, целеустремлён и молчалив… всё это внушало надежду, да-да, у Вовчика затеплилась надежда…

Пару раз они останавливались и прислушивались. Потом продолжали пробираться дальше. Вовчик вконец ободрав босые ноги о всякие сучья, сто раз пожалел о оставшихся возле палатки ботинках; и дал себе зарок, что теперь будет спать всегда только не разуваясь… и не снимая пояса с НАЗом, не расставаясь с ножом и с фонариком. И со спец-фонариком, оставшимся в рюкзаке. И с пневматичкой «Кроссман», оставшейся в деревне. И с топором или сапёрной лопаткой. Вот что стоило перед выпрыгиванием из палатки прихватить с собой и лопатку!.. Рядом же лежала. А он ещё и нож потерял…

Опять наткнулся на спину впереди идущего незнакомца.

— Тссс!.. — он поднял руку не оборачиваясь. Где-то, как казалось уже не далеко, послышались голоса; какое-то утробное рычание; приглушенные крики, гвалт, — и… и, кажется, голос Вовки! Точно!.. Или нет? Вовчик только хотел поделиться своими наблюдениями с лесовиком, но тот, оглянувшись, поднёс палец к губам, призывая к молчанию, и вновь двинулся вперёд, забирая, как показалось Вовчику, значительно вправо от направления звуков.

Они прошли ещё немного; стал виден ярко пылавший костёр; теперь с направлением всё было ясно; теперь и незнакомец впереди шёл намного медленнее — когда уже совсем неподалёку на фоне невнятного гомона и, кажется, рыданий, плача, громко щёлкнули выстрелы.

Ударили выстрелы, и тут же раненым медведем отчётливо заревел Вадим:

— Зуля, беги!! Зуля, беги отсюдааа!!!

Вовчика как подбросило, он непроизвольно ломанулся вперёд, чуть не сбив с ног остановившегося лесовика; и тот прихватил его за руку, сильно дёрнул вниз, и они оба упали; незнакомец опять подмял Вовчика под себя, и, держа его за горло, душно, отвратительно воняя пропревшим свитером, торопливо зашептал ему в ухо:

— Лежи! Лежи, не вставай! Я что сказал!! Слушай меня! Меня слушай. Даже если… Меня слушай!! Даже если их там сейчас будут убивать, даже если уже убивают — никаких!.. ты понял — никаких дей… ствий без моего приказа! Меня только слушай, понял!..

Бах! Бах! Тах-тах-тах..!! Ба-бах! — неподалёку на поляне часто застучали выстрелы.

Незнакомец ещё сильнее вмял Вовчика в землю, и продолжил:

— Нету у нас шансов, понимаешь, нету! Понял?? Почти! И чтобы ты тот небольшой шанс не обосрал — меня слушай! И делай что скажу! Даже если их сейчас убивать там будут, даже если уже убили или убивают. Делай что скажу — иначе просто вместе с ними убьют и тебя! И меня.

— Они ж… Они ж их сейчас расстреливают!.. ты ж слышишь!! — жалко, давясь слезами и откуда-то взявшимися соплями, пролепетал Вовчик.

— Мы-ниче-го-пока-сделать-не-можем!! Но сделаем — как момент придёт. Меня слушай, понял?? И… не расстреливают они, в лес стреляют — вон туда. Шугнул их оттуда кто-то. Это тоже нам на руку. Понял??

Вовчик согласно закивал головой; кроме того, что, как утверждал незнакомец, стреляли не в Вовку — а он вновь услышал Вовкин голос, что-то говоривший, что-то доказывающий с надрывом; Вовчика поразило неожиданное многословие молчаливого лесовика. Он опять закивал головой — мол, всё понял, понял, давай будем делать всё как ты скажешь; только давай побыстрее, пока их там не убили всех!

Он опять с жутким сожалением пожалел о своей пиротехнике — вот бы чем шугануть бандитов, — ясно уже что это были бандиты, их тени мелькали на фоне пламени костра, — но всё, чёрт побери, в деревне; а и будь в рюкзаке — рюкзак в палатке, а палатка на том краю поляны, её огибать в темноте — нету столько времени, уже нету!.. Оставалось слушаться незнакомца. У него явно был какой-то план, он весь хищно подобрался, вглядываясь сквозь ветки кустарника в недалёкую уже поляну, ярко освещённую костром, и стал похож на зверя на охоте. Какая удача, что они столкнулись в ночном лесу, какая удача! У Вовчика ровным счётом никакого плана не было, оставалось полагаться на незнакомца.

* * *

Лавер — это было он, — намеревался теперь любой ценой заполучить ружьё. Это раз. И — посчитаться с этим поганым отребьем, — это два. Спасать кого-то… ну, это как получится. В конце концов не он их сюда пригнал, на поляну, расположившихся как беспечные туристы: палатка-шалаш, костёр, не хватало ещё шашлыков и песен под гитару! И потому никто не виноват, что они влипли — надо было думать, в какое время и куда они попёрлись.