Крысиные гонки

— Ну… Наверно, ты прав. Да ладно, с их рожами. Что ты сказать-то хотел? Что-то по дороге ещё? Насчёт дальнейшей жизни, вроде бы.

Владимир с усилием провёл ладонью по лицу, как бы стирая, хотя бы на время, усталость.

— Вовчик… Я… издалека начну. Помнишь, тогда с Вадимом ещё разговор был? Ну, он по мне, по нам проехался — теоретики, мол. Жизни не знаем и всё такое? Ну так вот. Пусть — «теоретики». Но тупая практика, без осмысления — это ещё хуже чем голая теория. Теоретизировать — это всё одно значит отталкиваться от каких-то постулатов, от аксиом. А «чисто практика» — это как растение: солнце жарит — завяло, дождик прошёл — воспрянуло. Растение выводов не делает, и свободой воли не обладает, чтобы изменить что-то… да и не может. А мы — не растения! Мы — должны думать, планировать, желательно на перспективу; желательно — исходить из какой-то внятной последовательной концепции мировосприятия, — этим, кстати, мужчина отличается от женщины; что он над миром, над происходящим задумывается, а не просто воспринимает «как данность»…

— Ну. Так ты насчёт «концепции» что ли? Концепция у нас как бы одна — выжить!

— Всё так, всё так, Вовчик. Выжить. А чтобы выжить — нужно понимать обстановку. Оценивать её. Прогнозировать. Вот как ты — спрогнозировал этот вот… БеПе, и подготовился. Но я сейчас не про материальную подготовку. Не про запасы. Вадим бы сказал, что чушь это всё, что я сказать хочу, эта вот «концепция», но… надо, Вовчик, надо. Иначе будет как в том анекдоте: «Что тут думать — трясти надо!» А может, не надо «трясти»? Может как-то по другому?..

Владимир чувствовал, что говорит довольно бессвязно, — сказывалась бессонная ночь и трудный переход, стресс; поначалу он говорил как бы с трудом роняя слова, потом увлёкся, и речь полилась потоком. Он сам чувствовал — накопилось, нужно было выговориться. Кому, как не Вовчику?

— Вовчик… Помнишь… помнишь, у нас в кинозале… я не знаю, почему именно сейчас вспомнилось… помнишь, фильм старый, двухсерийный, что-то там романтическое, про Кавказ? Парень там ещё всё поёт?

— А! Там ещё каратэка типа тюремных сидельцев за пару часов обучает единоборствам и ведёт на схватку с вооружёнными бандитами… «Не бойся, я с тобой», так кажется. Певец ещё этот — с забавной фамилией. Ничё так, хороший фильм. Что ты вспомнил?

— Вот… Там… Вспомнилось. Помнишь, главный бандит там песню пел?

— Ударишь в спину — и не ждёшь в ответ,

Интеллигенту от себя спасенья не-е-е-ет! — ну, смысл в том, как хорошо иметь своим оппонентом «интеллигента»; он, типа, принципиальный и пакость не сделает…

— И что?

— Так вот… Как-то всё «это» было для меня пока что как игра… Даже и дверь у тебя в путч взорванная, затарка наша в «Гекторе», бредни этих «Чёрных Квадратов»… Всё пока было как условия игры, даже та драка в нашем кинозале. Но сейчас, Вовчик… Вот, после этой ночи… Когда вот это вот ощущение бессилия, — нифига сделать не можешь! — а они с тобой что угодно! Я же понимаю, прекрасно понимаю, что бы они с нами со всеми сделали, если б не ты и не тот, «лесовик»…

Он опять чувствовал, что говорит торопливо и бессвязно; но видел что Вовчик понимает, да и самому нужно было просто выговориться, чтобы уложилось в мозгах по полочкам всё накипевшее:

— Так вот — со мной это больше не пройдёт… Больше не пройдёт! Чтобы какая-то гнусь… Всё что угодно — но теперь… после той ночи; да после ещё этих ментов, — ты их видел, — которым всё пох… Там вон девка загибается — а старший пошёл «с центром созваниваться»… У них тут даже медикаментов нет, я с пацаном вон разговорился — они тут уже две недели, третью, — а отправляли на неделю! И сменять не собираются, — говорят людей нет! И паёк у них был только на неделю…

— А по ним не скажешь! Такое впечатление, что они тут вполне довольны жизнью!

— Ещё бы. Обирают, Вовка, просто собирают «оброк» с тех кто через пост идёт. Вон, видел — мужик с пацаном на велике что-то в мешках катили? Иди сюда, давай документ! Видал — мужик потом ходил за УАЗик «договариваться» — с мешком? Вышел — без мешка! А нас они не трогают пока только потому, что мы, типа, бывшая «организованная группа», первая для них — как бы чего не вышло. Вот и капитан потому попёрся с Мувском созваниваться. Разведать, типа, куда ветер дует. А так бы… Да ещё раненая у нас… Они не знают что делать. Достреливать — до такого ЭТИ ещё не дошли.

— Да ну, Вовка, ты наговоришь…

— Точно тебе говорю — те же бандюки, что и ночью, только ещё чуть недозрелые. Зато при форме, при полномочиях и с оружием! Ты прикинь, во что они превратятся, когда до них окончательно дойдёт, что Мувску они пофиг… Хотя нет — их тут сколько? Человек семь? Это ж ресурс! Администрация их обратно подтянет — себя, родимых, охранять, — не нас же в сраном Озерье, кому мы нужны! — он сплюнул, — Если только они сами раньше не сообразят и не начнут уже откровенное пиратство…

— Ты уж сгущаешь, Вовка! Всё же это менты…