Крысиные гонки

Все танцевали, общались, разговаривали, торопясь насладиться благами цивилизации, даруемыми электричеством. Светились в сумерках огоньки сигарет. Вокруг лампы, вывешенной над крыльцом конторы, кружилась стайка мошкары и мотыльков. Музыкальный центр выдавал композицию за композицией. Несколько местных бабушек, собравшись в кучку, чем-то напоминая стайку серых голубей, обсуждали своё, животрепещущее, время от времени поглядывая на танцующую молодёжь. Вечер казался идеальным. Поначалу.

У парней, кучкующихся поодаль, откуда время от времени то один, то другой, то все вместе отправлялись «пригласить» к девушкам, по кругу пошла бутылка самогона… стояли, курили, плевались, грызли семечки. С ними не очень-то танцевали.

— Задаются… — слышалось в кругу. Первую бутылку сменила вторая.

— Понаехало тут… козлов Мувских. Не знают, кто тут хозяева!..

— Механизаторы… — усмехнулась танцевавшая с Вовчиком Мэгги. Она пригласила его сама, увернувшись от направившегося к ней Витьки Хронова. Тот потоптался и направился к кому-то ещё.

— Да ну… — неуверенно попытался поддержать разговор смущающийся Вовчик, — Какие «механизаторы»? Тут почти все приезжие, как мы. Только больше с Оршанска.

— Нет, м-м-механизаторы! — Мэгги, закинув голые по плечи руки за шею Вовчика и медленно покачиваясь с ним в танце, искоса посматривала то на кучку парней, то на стоявшего рядом с Вадимом и что-то обсуждавшего с ним Борис Андреича, — Хрестьяне. По всему видно. Попали мы… в высший свет деревни… Куда это твой друг делся? А что это у тебя тут упирается, ааа?? Ах, фонарик, а я-то думала… Или не только фонарик?..

Потанцевав с Мэгги, Вовчик отправился искать Катьку и нашёл её поодаль, стоявшей у стены конторы. Она стояла, опёршись спиной о спрятанные за спину руки, Вовчику показалось, что в её глазах поблёскивает влага.

— Кать? Пойдём потанц…

— Ооооооооооооо!!! — раздалось у крыльца; одновременно потухла лампа и замолкла музыка.

— Твою-то мать… — раздались в темноте матюки.

— Фсё. Кина не будет, електричество кончилось!

— Твою-то мать…

— Ничего, темнота — друг молодёжи, хе-хе!

— Будет, чего не будет? Ща!

На площадке перед конторой засветилось сразу с пару десятков карманных фонариков. Даже у кучки бабушек в кружке образовалось пара фонариков. Бабушки, прощаясь, стали расползаться по домам.

Через некоторое время музыка возобновилась, теперь уже не то от батареек, не то от аккумуляторов, и значительно тише.

— Всё-всё, вечер закончен! Расходитесь! — послышался из темноты голос Бориса Андреевича.

— А это ещё что за хрен с горы?.. — послышалось ответное недоуменное. Снова в полумраке под негромкую музыку закачались, обнявшись, парочки. Вспыхнули фары одной из машин, упёрлись световыми конусами в стену.

— Лёха, нафига? Давай интим!

— Деушка, разрешите вас пригласить?..

— Ка-ть?.. А у тебя фонарик есть? Хочешь подарю? — в руке Вовчика зажёгся небольшой диодник, — У меня и налобник есть, ну, знаешь, на голове носить, чтобы руки свободные были…

Катька молчала. Одета она была, как успел заметить Вовчик не по «парадно-выгребному», как другие девчонки, — в старых джинсах, растянутом джемпере и в туристических, подаренных Вовчиком в Равнополье, ботинках на размер больше.

— Во-овчик! — послышалось из-за спины — Вовчик! Ты где? Тут к нам пристают. Пойдём потанцуем!..

— Чо ты? Пойдём потанц…

— А иди ты! — с неожиданной злостью ответила Катька, — Иди вон… танцуй! Не с кем что ли??

— Что ты… — луч вовчикова фонарика мазнул по её лицу, по багровому шраму на лбу и, через глазницу, по щеке, со следами недавно снятых Аллой швов, обработанному тщательно йодом.

— Что-что! Иди вон — танцуй! Нефиг ко мне тут со своим… фонариком приставать! — мне теперь и керосиновой лампы достаточно! Не нуждаюсь!!

— Что ты… — растерялся Вовчик, — Что я пристаю? Что я тебе сделал-то?..

— Во-овчик!.. — опять послышалось от крыльца, — Вовка! Где вы?? Тут…

— Ничего не сделал! Вали давай! — девушка отвернулась, уткнувшись лбом в стену дома и прижав к лицу ладони, плечи её затряслись.

Вовчик смешался, не найдя ни что сказать, ни что сделать; луч фонарика в его опущенной руке светил в пыльную траву, на большие Катькины ботинки.

— А-ай! Уйди, дурак! Уйди!!! — послышалось поодаль.

— Што?? Што??? Чо ты?!! — послышался и мужской озлобленный рык.

— Ахх!.. — и тут же звук пощёчины или чего-то столь же хлёсткого. Вовчик мигом обернулся. За углом у крыльца, освещённого теперь тускло только вынесенной из «общаги» керосиновой лампой, заполошно метнулись лучи фонариков.

— Ах ты!!! — и озлобленная матерщина. «Ну да, как же, на танцах — и без мордобоя, да ещё в деревне!..» — мелькнула у него в голове мысль.

— Иди… Беги!.. Спасай! — буркнула Катька в прижатые к лицу ладони. Секунду потоптавшись в сомнении, Вовчик устремился к крыльцу, где, казалось, назревали события; держа в одной руке фонарик, а другой нащупывая на поясе баллончик в чехле.