«Крысиный остров» и другие истории

Ирония в том, что в среде водителей заслуги за это приписали именно мне — только потому, что я как-то ответил на вопрос другого водителя лимузина о том, как бы прикончить этого химика: у него была вооруженная армия и крепость, которую он почти никогда не покидал — и то лишь в бронированной машине с личным водителем и телохранителями, чтобы покататься на лыжах в горах Бергамо. Я предложил выследить личного водителя и загипнотизировать его так, чтобы он сам не заметил: нужно лишь внедрить слово-триггер, увидев или услышав которое он немедленно заснет. После такого рода скрытого гипноза кажется, что человек находится в абсолютно нормальном состоянии, и так же он сам себя и чувствует. Я предложил в качестве слова-триггера какой-нибудь топоним на указателе, который он обязательно увидит на скоростном и опасном участке между Миланом и Бергамо.

Не знаю, дошло ли мое предложение до ушей Греко и вдохновило ли его — или что он думает о том, что заслуги приписали мне. Дело в том, что сам я бы никогда этого не провернул, — я не беру заказы, когда могут погибнуть невинные люди.

Я еще раз посмотрел на часы. Проблема не в том, что время идет быстро, — оно идет медленно, но думал я еще медленнее.

Я должен вытащить мальчика из квартиры до того, как пустят газ.

Если я попрошу стоящих на улице людей сорвать с какого-нибудь магазина маркизу, может быть, ее получится использовать как спасательное полотно?

Я подошел к окну и посмотрел вниз. Внизу стоял мужчина в форме полицейского — а так улица была пуста.

— Эй! — вырвалось у меня. — Мне помощь нужна!

Мужчина в униформе поднял взгляд. Он не ответил — и не пошевелился. Хоть он был слишком далеко, чтобы я мог рассмотреть черты лица, я увидел, что голову крупного человека как будто вбили между плеч. Пешеходную улицу с обоих концов квартала перекрыли заградительной лентой — наверняка тоже фальшивым атрибутом полиции.

Закрыв глаза, я выругался про себя. В полицейской форме и с такими физическими данными вряд ли ему было сложно заставить людей разойтись. Кроме того, драма кончилась: пожар потушен и мальчик, судя по всему, спасен.

Я оглядел стену дома на другой стороне улицы. Попытался высчитать, сколько там метров. Фальшивый полицейский пересек улицу и скрылся в двери прямо подо мной.

Я отступил в квартиру. Итог тот же. Здесь только мы, четыре стены, пожарный топор и собачий труп, разрубленный на две части. Я обошел квартиру и постучал по стенам. Кирпичная кладка.

— Писать умеешь? — спросил я.

Мальчик кивнул.

Я вытащил из внутреннего кармана ручку «Монтеграппа» и протянул ему.

— Как тебя зовут? — спросил я, задирая рукав пальто, чтобы он смог писать на рукаве белой рубашки.

Но рукав был пропитан кровью после укуса, и, прежде чем я успел задрать другой, мальчик встал у стены и стал писать на бледно-голубых обоях.

— Оскар, восемь лет, — прочитал я вслух. — Привет, Оскар, меня зовут Лукас. И знаешь что? Надо нам тебя отсюда вытаскивать.

Я все рассчитал. До улицы примерно восемнадцать метров. Связав свои пальто, рубашку и брюки, я смогу спустить Оскара на четыре метра. А если взять и его одежду — на шесть метров. Вероятно, я могу отпустить Оскара в четырех метрах над землей — серьезных травм у него не будет. Следовательно, нам нужно еще восемь метров. И где я их возьму в абсолютно пустой квартире?

Я разглядывал собаку. Когда я учился на психолога, анатомию мы изучали не очень подробно, но вот что я запомнил — за исключением тончайшей косточки между глазницей и мозгом: в человеческом теле восемь метров кишок. Или кишки. Ведь от глотки до анального отверстия протянута непрерывная кишка. Какой вес способна выдержать кишка? Я подумал о живущем в Мюнхене дяде — он подавал на стол сосиски в соединенных друг с другом кишках, которые я, мальчишка, пытался разорвать. В конце концов мне всегда приходилось прибегать к помощи ножа.

Я схватил топор:

— Поможешь мне, Оскар?

Мальчик посмотрел на меня, вытаращив глаза, но кивнул. Я показал ему, как держать между коленок собачье тело и отгибать передние лапы в стороны и назад, чтобы на меня смотрело натянутое голое брюхо.

— Закрой глаза, — сказал я.

Странно, какие мы, млекопитающие, слабые. От меня потребовалось лишь царапнуть собачью шкуру острым лезвием топора. Брюхо вскрылось, и вывалились внутренности. Пошла вонь. Я тут же стал вытягивать кишки, стараясь дышать через нос.

В крови и слизи было сложно что-то разглядеть, но я нашел то, что, по-моему, напоминало два конца, и обрубил. Завязал на каждом по узлу, чтобы заткнуть отверстия. Не похоже на восемь метров, едва ли даже пять. Но материал казался гибким — может, растянется до восьми, если на конце будет что-то тяжелое?

Я снял одежду и связал вещи прямым узлом. Пришлось потратить время — давно я не практиковался в завязывании узлов. Этому научился у отца, думая, что буду яхтсменом, как он.